Кэролайн Черри - Евгений

А теперь и Ильяна с ее непоседливым характером…

Впрочем, теперь стало ясно, что прошедшие пятнадцать лет не были для них столь безопасными, как они поначалу думали. Конечно, Кочевиковы тихо жили в лесной глуши, но тишина эта могла быть нарушена в любой момент.

Опасность приползла сюда давно. И приползла оттуда, где погиб Черневог.

Что было? К самому дому в разное время приходили лешие. Саша общался с ними. Однажды он попросил одного, которого звали Вьюн, который был немного не в себе, грозит ли им здесь что-то.

Суматошный леший пробормотал что-то о молодом волшебнике, да и то невнятно.

А потом лешие стали приходить сюда все реже и реже.

Все свои мысли и переживания Саша записывал в толстенький тетради в кожаном переплете. Сейчас он думал, что поездка Петра в Киев была, возможно, большой ошибкой. Вернувшись домой, он привнес в спокойную атмосферу лесной глуши и городскую суету, крик рыночных торговцев, слухи о самодурстве князей и проделках княжичей. Петр торжественно объявил, что больше в Киеве его ноги не будет, но обещание это прозвучало как-то зловеще. Ведь кто знает, что будет завтра. До сих пор в лесу было спокойно — лешие если и захаживали, опасения у Кочевиковых они не вызывали.

А потом Петр съездил на юг по реке — на базар. И после этого лешие вообще перестали ходить сюда. А что если это недобрый знак?

Но почему же никто до сих пор не понял, что сгущаются грозовые тучи? Все было так тихо, все продолжали жить старой жизнью. И он, Саша, тоже не хотел ничего замечать…

И как быстро пробегают года! Словно сладкий сон!

Но все-таки, что замышляет Черневог? Что ему нужно? Ведь понятно, что обрести вторую жизнь он все равно не сможет! Интересно, знали ли лешие о его возможном появлении? Может быть, потому и исчезли, что знали?

Впрочем, день прошел спокойно. За исключением того, что Пестрянка, лошади Ильяны, оставшись без присмотра, забрела в огород. Первым ее заметил Малыш — с лаем бросившись к лошади, он спугнул ее. Малыш заливался пронзительным лаем, а дядя и отец, выскочившие на крыльцо, бранили лошадь. Ильяна хохотала, но это был смех сквозь слезы.

А когда из конюшни выскочили две других лошади, и тоже стали носиться по кругу, а Малыш растерялся, не зная, кого облаивать, дядя и отец тоже залились смехом.

— Можно даже не ехать теперь, они и так здорово размялись! — сказал отец, и новый взрыв хохота покрыл их двор. так долго Ильяна никогда в жизни не смеялась. Душа ее стала потихоньку оттаивать — вместо подавленности и страха она стала испытывать чувство стыда, поскольку выходило, что она предала друга. Конечно, умирать она не хотела, что бы там не говорили родные, когда заметили ее с Черневогом. Но теперь — странное дело — больше всего на свете Ильяне хотелось начать какую-то другую жизнь, поскольку она поняла, что старая закончилась, и ее уже никогда не будет. Конец ей положил уход из дому матери.

И был один приятный сюрприз — оказывается, дядя Саша и отец умеют заразительно смеяться. Все это было так необычно, так интересно…

Нет, если вчерашний день казался одним сплошным кошмаром, то день сегодняшний обещал быть сплошным весельем. И в этом веселье не было ничего плохого.

Вот как, оказывается, может быть дома, когда нет матери! Вдруг Ильяна даже ужаснулась от мысли — ведь образ матери стал ассоциироваться в ее душе с мрачной тишиной, невеселой жизнью. В общем, ничего хорошего. Но разве можно так думать о матери?

Когда Ильяна вместе с Александром принялись разравнивать взрыхленную конскими копытами землю в огороде, Ильяна вдруг неожиданно спросила:

— Дядя, а с мамой и вправду все нормально?

— Но почему ты вдруг спросила? Почему с ней должно быть плохо?

— А ты можешь передать, хотя бы мысленно, ей кое-что от меня?

— Запросто!

— Тогда скажи, что я больше не обижаюсь на нее! Но пусть она пока не возвращается сюда! Почему — я скажу позже. Но ты скажи ей…, — тут девушка замолчала, подбирая слова, — или нет, попроси-как ее лучше… В общем, пусть постарается почувствовать себя счастливой!

Саша удивленно посмотрел на племянницу:

— Мышонок, хорошо, что ты решила сказать ей это!

— Я… Ах, что-то я сегодня разошлась!

— Но что в этом плохого! Ты столько времени мучилась, теперь нужно разрядиться! Нельзя мучить душу! Ты у нас и волшебница к тому же, тоже ведунья! И потому уже можешь пользоваться заклятьями! Можешь… Можешь пользоваться и отцовским топором, только сначала он должен показать тебе, как им работают, — неожиданно закончил дядя.

Впрочем, понять его можно было, — конечно, он имел ввиду, что колдовские заклятья, как и топор, — это не игрушка, и пользоваться ими нужно осторожно и с умом.

— А мама, — нарушила тишину девушка, — ведь она… она тоже испугалась?

Но чего?

— Понимаешь, мышонок… Есть одна вещь… Это, наверное, даже не вещь…

Это скорее всего место, откуда волшебство приходит… Мать твоя когда-то занималась этим… Но занималась так, как ни в коем случае не должна была! И она знает, как в это место можно попасть. Конечно, у нее есть чувство здравого смысла, тем более, что она очень многое повидала и испытала в жизни. Но если это чувство здравого смысла ей изменит, тогда с ней случится то, что однажды случилось с твоей бабушкой. И лучше тебе этого не знать. Твоя мать убивала людей. Я думаю, что она может забыть о своей предыдущей жизни. Если, конечно, больше не станет носить в душе6 злых намерений.

— Но для чего это ей снова делать!

— Конечно, это вроде бы ей не нужно! Но кто знает, что будет хотя бы завтра? В настроении человека в любой момент может произойти крутой переворот. Понимаешь, мышонок, если ты хоть единожды серьезно занималась чародейством, то оно начинает затягивать тебя. Кажется, я говорил тебе, что это похоже, когда пьешь водку. Только при этом у тебя не кружится голова. Но ты становишься очень опасной! Я когда-то… когда-то занимался этим. Но я не слишком серьезный волшебник. Так, баловался время от времени. Но все равно — мне больших усилий стоило перестать заниматься чародейством. Это затягивает, как болото! И твоя мама…

Ну, естественно, люди всегда так делают — только нужно сказать что-то особенно важное, как они обрывают монологи. Самое главное он не сказал, и видимо, это уже не вытянешь из него.

— Мышонок, теперь я скажу тебе! Раньше я не говорил это, ты ведь была маленькая. Ведь сама знаешь, как бывает — маленьким детям говоришь не делать то, а они как раз сразу же бросаются делать это! Хотя знают, какие могут быть последствия. Так уж устроен человек, что поделаешь! Но я все равно прошу тебя — не надо беззаботно пользоваться своим волшебством! Тебя затянет, как и любого другого чародея. Ты не будешь знать сна и покоя. К тому же… к тому же нашим животным не всегда нравится волшебство. Ты видела, как Малыш скалит зубы, когда мать твоя начинает возиться с травами?