Кэролайн Черри - Русалка

Старые бабки рассказывали, что призраки всегда посещают те места, где их застала смерть, а он никогда не знал, это была еще одна ускользающая мысль, что Ивешка посещала этот берег реки, где деревья были еще живыми.

Он использует их, говорил учитель Ууламетс, и Саша ухватился за эту мысль, постоянно напоминая себе, что должен запомнить ее, и будучи теперь абсолютно уверен, что они давно уже подверглись нападению, которое было пострашнее, чем какие-то призраки.

Он видел, что Ивешка по-прежнему стояла, вглядываясь в темноту, как будто охраняла их, слабая тонкая фигура с размытыми, как расплывающиеся облака, контурами.

Она не разговаривала с ними, ни по какому случаю, только лишь вот так, молча, пристально смотрела в сторону. Куда именно смотрела она, подумал он, и ему захотелось, чтобы прямо сейчас вернулся Малыш. Это было безнадежное и отчаянное желание. Он очень боялся, что Малыш не вернется назад, и был уверен, что если бы он был с ними на этом пути, они в половину меньше боялись бы всего, с чем им пришлось столкнуться. Тогда бы и Ивешка, как заметил Ууламетс, не отвлекала бы их своей паникой, и они смогли бы дойти до нужного места…

Но куда? Он задумался об этом, но был отвлечен легким шуршаньем: это Петр полез в мешок за вяленой рыбой. Саша взял предложенный сверток, затем передал его Ууламетсу, оставив немного и себе.

Ууламетс сердито взглянул на него, но взял кусок и вернул остальное обратно.

В тот же момент ворон сорвался откуда-то сверху и приземлился рядом, поглядывая одним глазом на рыбу. Саша отдал ему последний кусок, остававшийся в свертке, и тот скрылся в темноте со своим трофеем.

Петр нахмурился, сердито взглянув за это на него. А может быть, не только за это, вообще за все.

Саше очень не хотелось, чтобы Петр сердился на него…

И он вспомнил, что обещал не делать ничего такого.

— Извини меня, — прошептал он, от чего Петр тут же смешался, и как помешанный взглянул на него. — Петр, я не собирался…

Петр все еще сердился на него, возможно, обдумывая происходящее: ведь Петр уже достаточно долго был рядом с миром волшебных вещей, чтобы научиться хоть как-то понимать то, что окружало его. И вот теперь он мог подумать, что этот факт был для них еще более опасным, чем любые призраки.

— Все в порядке, — прошептал он сзади с каким-то особенно мягким выражением. — Все хорошо, малый. Только попытайся хоть немного поспать, если сможешь.

Саша покачал головой.

— Ты, — сказал он, на что Петр уже никак не реагировал и выглядел каким-то отрешенным. Саша очень не хотел этого, он больше всего не хотел обходиться с Петром так, как это обычно делал Ууламетс. — Я не могу, — прошептал он, желая чтобы Петр понял его и не почувствовал, что он сделал, на самом деле.

Что, непреднамеренно, вновь нарушало его обещание, связанное с использованием волшебства.

— Боже, — сказал он, и молитва стала казаться ему едва ли адекватной тому, что поднималось в нем, и он в этот момент не мог даже припомнить лица тетки Иленки, не говоря уже о том, чтобы вновь услышать ее предостережения. В какой-то момент он даже прикрыл глаза рукой. — Петр, не сердись на меня. Пожалуйста, не сердись на меня. Я так устал.

— Замолчите! — рявкнул на них обоих Ууламетс.

Петр повернулся и осторожно тронул Сашу за плечо, как вдруг его рука безвольно упала, и он схватился второй рукой за голову, будто теряя сознание.

Саша взглянул на Ууламетса, который хмурился, глядя на него, и в конце концов сказал:

— Для нашей общей пользы.

А когда Саша повернулся назад, то увидел, что Петр уже находился в объятиях крепкого сна.

Ближе к рассвету Ууламетс уже с трудом удерживал свою голову, проваливаясь на некоторое время в дремоту. Саша, который до того устал, что ему казалось, будто он никогда уже не сможет заснуть, с полным спокойствием полагал, что это естественно, когда старик спит, а ведь Ууламетс всегда старался быть выносливее человека любого возраста.

Затем среди его перепутанных мыслей появилась тревога.

— Учитель Ууламетс, — позвал он старика, все еще по-прежнему испуганный.

— Дай мне поспать, — пробормотал тот, так что Саше ничего не оставалось делать, как обхватив себя покрепче за ребра обеими руками, попытаться собрать оставшиеся в нем силу и разум, и обдумать насколько он был прав, собираясь спорить со стариком, нуждающимся в отдыхе, и знает ли о его занятии Ууламетс.

Утро наступало, свет от пламени костра постепенно тонул в предрассветной дымке, а Ивешка стояла все так же, как неутомимо простояла всю ночь, но выглядела такой тусклой и бледной, что различить ее было гораздо труднее, чем паутину в первых утренних лучах, падающих сквозь листья.

И Саша со страхом подумал, что скоро им придется что-то делать, чтобы помочь ей. Она все еще продолжает держаться, но вот-вот должна начать слабеть. И может быть, даже рассудком.

Он подумал и о том, что мог бы дать ей немного своей силы, а не вынуждая ее обращаться к лесу или каким-то способом трогать Петра: он тем не менее не был уверен, что она прекратит это. Он так же не был уверен и в том, что даже размышления об этом могли быть вполне безопасны для него. Поэтому он очень хотел разбудить Ууламетса, но очень боялся поспешных решений, тем более, что пока ничего не случилось.

Затем он неожиданно ощутил легкую слабость, почувствовал, как его сердце дало сбой, будто пропустило несколько ударов. Он в панике взглянул в сторону Ивешки, защищая ее со всей силой, на какую был сейчас способен.

— Учитель Ууламетс, — воскликнул он, и в следующий момент потряс спящего Петра. Голова его пошла кругом, как только он вспомнил о том, что тот спал совершенно беспомощный. И тут же подумал, что если бы у нее хватило рассудка во всем слушаться Петра…

— Кажется, она попала в беду, — сказал он Петру, и тот, ошеломленный от внезапного пробуждения, только тер глаза да поглядывал в сторону, прямо через затухающий костер.

— Я не вижу ее, — сказал он наконец. Саша взглянул туда же.

Она исчезла.

Петр кое-как добрался до Ууламетса и сильно тряхнул его.

— Старик, проснись! Твоя дочь исчезла!

Ууламетс зашевелился и вытаращил на него глаза.

— Ивешка пропала! — повторил Саша. — Она подала мне знак и исчезла…

Ууламетс выругался и попытался подняться, но Петр уже направил ноги в другую сторону.

— Она исчезла, — сказал он, бросившись прямо через кусты.

— Петр! — закричал Саша, и, пустив все обещания по ветру, напряг всю свою волю, чтобы вернуть его обратно.

Возможно, что это был страх вызвать гнев Петра, но что-то вынудило его запнуться. Он почувствовал, что это произошло, и осознав происходящее, ощутил, что его уверенность улетучивается.