Кэролайн Черри - Ангел с мечом

— Я думал об этом.

— Это действительно прекрасно.

— Ничего это тебе не даст. Только все ухудшит. Держись от меня подальше. Как можно дальше!

Их снова осветило солнце. Это было одно из немногих мест на Большом Канале, где виднелось небо. Поэтому Висельный мост и устроили здесь. Здесь он высился, примечательный своими меандрами, Ангелом и опасными деревянными арками.

— Посмотри, это Ангел. Вон он блестит, — сказала Альтаир между толчками. — Ревентатисты говорят, что Меровинген будет стоять до тех пор, пока Ангел стоит на мосту. Джейнисты утверждают, что всякий раз, когда трясется земля, он немного дальше вынимает свой меч. Адвенстисты считают, что он будет стоять здесь до Судного Дня.

— Я слышал о нем, — сказал Мондрагон. Он лишь на миг повернул к ней лицо, а потом снова смотрел вперед, когда они подплыли ближе к мосту. Потом опять обернулся.

А она напряженно всматривалась и внимательно следила за движением. Ее спина зудела — то же самое чувство, которое возникало у нее, когда ей приходилось плавать к какому-нибудь отдаленному месту и при этом проплывать близ сумасшедших и плотовиков. Назад, к исходному пункту. Дальше позади возвышался мост Рыбного Рынка и веранда Моги за пирсом Вентани. Можно было видеть скипы и лодки с шестами; обычная толкотня барж, продавцов овощей и рыбы и нагруженных рыбой транспортников, причаленных к кольцам у рынка и повсюду вдоль берега. Деревянные башни верхнего Меровингена отсвечивали серебристо-серым на солнце, поверх темноты, поверх сети мостов. А Ангел Висельного моста поднимался выше всего — с наполовину обнаженным мечом. На полпути к концу света.

Прятал ли он меч после Великого Землетрясения или как раз вынимал?

На полпути между судьбами.

Альтаир высмотрела место на восточном берегу и повернула нос лодки в том направлении, к продавцам рыбы. Мондрагон сел на край палубы, повернулся и посмотрел вверх на нее, когда они заскользили к берегу.

Возможно, он спрашивал себя, чего она хотела. Как ему быстро и чисто отвязаться от нее. Но она была слишком занята, втащила шест в лодку и подняла багор.

— Хэй, Дэл! — поприветствовала она старого мужчину в соседнем скипе, схватила кольцо и подтянула свою лодку поближе. Она наклонилась, схватила одной рукой причальный конец, продела его сквозь кольцо и привязала. Потом спрыгнула с лодки вниз и пошла к другому скипу, где нос ее лодки касался его. — Хэй, Дэл, привяжешь покрепче мой нос к своему?

— Что продаешь?

— Ничего. Никакой торговли. Просто короткая остановка.

Никакой конкуренции. Старый рот Дэла Сулеймана скривился в улыбке.

— Годится. Привязывай.

— Ну да, только тебе придется подать мне конец. Я потеряла оба якоря — носовой и кормовой.

Он поднял и снова опустил белые брови. Его подбородок с лохматой бородой заработал. Женщина с половиной отсутствующих зубов сидела впереди на полудеке, женская гора за корзинами, полными угрей.

— Как потеряла?

— Хэй, у меня на борту береговая крыса. — Она сдвинула фуражку и при этом быстро провела суставом пальца по брови: сначала нужно кое-что уладить с этой береговой крысой; наше дело улажу позже. Старик ухмыльнулся, женщина тоже, и старик поднял свой багор, чтобы сцепить лодки.

Альтаир вернулась к Мондрагону, который стоял в шаге от трапа в среднем проходе и ждал ее.

Он постоял там еще мгновение, глядя ей в глаза. И на миг она снова вспомнила, как его утром освещало солнце.

Потом он повернулся и спрыгнул на причал, босиком, как канальщик, одетый в маленькие штаны Альтаир, протертый на локтях синий пуловер и черный тюрбан, который совсем не скрывал его белой, обожженной солнцем кожи. Он еще раз повернулся к Альтаир.

Она уверенно стояла босиком на палубе, уперев руки в бедра.

— Удачи, — сказала она. — В следующий раз смотри повнимательнее, что происходит сзади тебя.

Его глаза сверкнули, как будто она попала в яблочко.

— Удачи, — сказал он, повернулся и пошел к лестнице. И больше ни одного взгляда назад. Ни одного. Никакого предложения вернуть ей одежду. Слишком

богат, чтобы сообразить: это все, что у нее есть, если не считать того, что на ней.

Или просто не готов обещать то, чего не может выполнить.

Она повернулась и пошла на нос, где старый Дэл сцеплял оба скипа. Присела рядом.

— Дэл, что я буду тебе должна, чтобы ты присмотрел за моей лодкой?

У старика был острый ум, даже если это никогда не проявлялось на его лице. Он пожевал кусочек жевательного табака и выплюнул немного зеленоватую слюну между лодками.

— Хэй, во что это ты вляпалась, Джонс? Ты чиста?

— Клянусь. — Она торжественно подняла руку. — Что я буду тебе должна?

— Я подумаю.

— Ну, прекрасно, думай, старый мошенник! — Альтаир отчаянно подпрыгнула. Старый Дэл умел соблюсти в делах свою выгоду, а удаляющаяся добыча была сильным средством давления на нее. — Я заплачу тебе, заплачу тебе, я заплачу тебе кровью моего сердца! И пусть поможет тебе небо, если я найду на своей лодке хоть царапину! — Она сделала несколько быстрых прыжков вверх по решетке, схватила нож и крюк и спрыгнула на камни. Уух! Остальные канальщики зааплодировали этому маленькому представлению. У-ух… Беги сюда, Джонс! Уууу — Дэл!

Проклятье! Он мог уйти от нее, мог свернуть в любую сторону. Она поднялась по гладкому от старости дереву висячей лестницы, четыре поворота вверх до широкого моста и его виселиц.

Вон он — синий пуловер и черный тюрбан на мосту к Вентани!

На пути прямо к тому месту, где его швырнули в пасть старого Дета.

Мужчина, полностью сосредоточившийся на том, чтобы отыскать трудности на свою голову, вот он кто. Сумасшедший. Сумасшедший, как плотовик.

Она побежала следом за ним, мягко ступая по доскам босыми ногами. На ходу сунула за пояс нож и на него же повесила крюк.

Настоящий дурак спешил через мост. И точно такой же дурак шел за ним босиком по нагретым солнцем доскам, канальщица среди жителей Верхнего города, одетых в простые сомбреро и кожу; торговцы и владельцы лавок; гвардейцы Синьории и серьезные студенты колледжей, и первые среди прочих жителей Верхнего города — люди, украшенные кружевами и тонкими тканями и в башмаках с изящными каблуками, которые производили такой перестук на досках, будто за работой были барабанщики в праздничный день. Продавщица сладостей крикливо предлагала свои товары на предмостье, под угрожающим, задумчивым лицом Ангела, позолоченная рука которого покоилась на мече. Альтаир прошагала мимо него, воображая, как он неохотно сунул свой меч на неизмеримо короткий кусочек назад, в ножны: деяние одного глупца приблизило Страшный Суд. Дочка, а если этот Ангел — с лицом, очень похожим на серьезное и прекрасное лицо Мондрагона — спросит, почему ты это делаешь?