Бертрам Чандлер - Человек, который плавал по небу

— Внимание! Внимание! — сказал старший помощник четко и громко свой микрофон. — Всем службам. Проверить готовность к невесомости. Доложить.

— Карантинный отсек — готов, — раздался голос из динамика. — Десант — готов. Гидропоника — готова…

Длинный список. Граймс наблюдал за движением секундной стрелки на своих наручных часах. В это время грузовое судно Приграничников давно установило бы курс и запускало Манншенна. Правда… весьма возможно — и Граймс не мог с этим не согласиться — со страшным разгромом на камбузе и в трюме.

—… Отсек Манншенновских двигателей — готов. Отсек инерционных двигателей — готов. Отсек Вспомогательных ракет — готов. Полная готовность, сэр.

— Полная готовность, сэр, — доложил старший помощник.

— Приготовиться к невесомости!

Биение инерционного двигателя стало стихать и смокло на полувздохе.

— Приготовиться к центробежным эффектам!

— Есть приготовиться к центробежным эффектам!

— Выполнить поиск цели!

— Есть выполнить поиск цели!

Мощные поворотные гироскопы зажужжали, потом жужжание сменилось воем. Разворачиваясь вокруг поперечной оси, корабль постепенно выходил на цель — отдаленное солнце Глебе. Для этого визуальные ориентиры на приборной доске выстраиваются в линию, а затем вводится поправка на дрейф галактики.

— Зафиксировать гироскопы!

— Есть зафиксировать гироскопы!

— Выйти на первую космическую скорость!

— Есть выйти на первую космическую скорость!

— Первая космическая скорость!

— Есть первая космическая скорость!

Инерционный двигатель снова ожил.

— Приготовиться к искривлению континуума!

— Есть приготовиться к искривлению континуума!

— Движитель Манншенна — пуск!

— Есть!

— Движитель Манншенна — третий уровень — пуск!

— Есть Движитель Манншенна — 3 уровень!

Это невозможно забыть. И это каждый раз переживается заново. Тонкий вой прецессирующих гироскопов, мимолетные секунды (или века) потеря чувства времени, короткий приступ тошноты… Затем, впереди, редкие звезды — блестящие металлические точки — превращаются в радужные пульсирующие спирали. За кормой удалялся, проваливался в ничто бесформенный клубок полупрозрачных вуалей — Аквариус. «Звездный Первопроходец» двигался сквозь темные измерения, сквозь искривленный континуум — к своей цели.

— Ох уж это время, — подумал Граймс, снова глядя на наручные часы. — Это чертово время.

Глебе, Парраматта, Вонг… Довольно приятные планеты, чем-то похожие на Миры Приграничья. Но каждая неповторима, неповторима по-своему. Потерянные Колонии возникали случайно. Эти были открыты кораблями Ново-Австралийской эскадры — после того, как магнитный штормом сбил их с курса и разбросал на расстояние нескольких световых лет. Планеты получили названия в честь этих кораблей. На протяжении веков они развивались каждая своим путем, изолированные от всех населенных миров Галактики. Коммандер Фаррелл сокрушался, что их развитие скорее регрессивное, чем какое-либо еще. Граймс высказал мнение, что эти миры стали тем, чем должны быть Миры Приграничья, и чем они станут, если достаточно большому количеству полезных людей не разрешать уехать из Федерации.

Соня заспорила. Она имела принципиально иную точку зрения.

— Все твои неприятности от того, — сказала Соня мужу, — что ты не приемлешь никакого прогресса. Поэтому тебе нравится играть в моряка двадцатого века на Аквариусе. Поэтому ты не содрогаешься, как мы, всякий раз, когда слышишь этот безумный австралский акцент.

«Она права…»

— Но это же правда в девяносто девяти процентах случаев, — он повернулся к Фарреллу. — Я знаю, что ты и твои юные техники в шоке — они не ожидали увидеть Карлотти-станции в таком запущенном состоянии, да еще на всех трех планетах. А как они ведут документацию — это просто слов нет. Но заметь: при этом маяки работают, и работают хорошо — невзирая на то, что смотрители маяков носят рваные шорты цвета хаки, а не белоснежные комбинезоны. А ты видел, как они отремонтировали маяк на Глебе? Они прекрасно знают, что запрос на запчасти пойдет по официальным каналам Федерации не один месяц, поэтому воспользовались подручными материалами…

— Ага, обшивку заделывают разрезанными бочками из-под топлива, — буркнул Фаррелл, — а изоляцию научились делать из пивных бутылок.

— Но маяки работают, коммандер, и работают хорошо.

— Этого не должно быть, — жалобно проговорил Фаррелл.

— У Джона несколько старомодный взгляд на вещи, Джимми, — рассмеялась Соня. — Я всегда думала, что Миры Приграничья — для него дом родной, но я ошибалась. Вот место, где он будет счастлив — эти Ново-Австралийские планеты, где соединились все недостатки Приграничья, но при этом напрочь отсутствуют его немногие, очень немногие достоинства.

— О каких достоинствах ты говоришь? — возмутился Граймс. — Если ты о возможности доверять технике… Вот за что я люблю Аквариус. Знаешь, что мне нравится в подобных мирах? Здесь технику заставляют служить человеку. И никому даже в голову не приходит, что можно иначе…

— Но посмотри, какой контраст, — сказала Соня. — Каждый раз, когда мы высаживаемся, это бросается в глаза. Сравни: корабль Джимми, такой аккуратный, его офицеры, которые прекрасно знают свои обязанности. И это город — если его можно так назвать. Здесь жители еле ползают, точно пребывают в полусонном состоянии. Все делается кое-как, если вообще делается. Это должно быть очевидно — даже для такого старомодного…мореплавателя, как ты.

— На борту корабля — возразился Граймс, — любого корабля — необходимо, чтобы каждый занимался своим делом. Но не слишком активно.

Они сидели втроем за столом на просторной веранде «Плеч Рудокопа» — одной из центральных гостиниц Пэддингтона, который выполнял на Вонге роль столицы. Перед ними стояли стаканы и запотевшая бутылка. Огромное солнце заливало пыльные улицы слепящим светом, но здесь, на веранде, легкий ветерок шелестел в листьях виноградных лоз, увивающих здание, создавая иллюзию прохлады, а железные столбы и ограда придавали месту старомодное очарование.

Тут с улицы вошел мужчина. Он снял широкополую шляпу, скрывавшую в тени лицо, и его тяжелые ботинки загромыхали по полированному деревянному полу. Соня и Фаррелл с некоторым неодобрением разглядывали его выгоревшую рубашку и шорты цвета хаки, которые могли бы быть почище и лучше выглажены.

— О, Миссус Граймс, — поприветствовал он. — Как де-ела?

— Спасибо, капитан, — ответила Соня холодно. Хорошо,

— Как пожи-ива'те, ком'дор?

— Могло быть хуже, — сказал Граймс.

— А с Вами ка-ак мир обра-ащается, ком-манд'р?

— Не могу жаловаться, — ответил Фаррелл — таким тоном, словно это была вежливая ложь.