Джеффри Форд - Запределье

Теперь, когда ни лесная сень, полная кровожадных демонов, ни своды пещеры не заслоняли ночного неба, Клэй мог каждую ночь любоваться этим величественным зрелищем. Там, в вышине, было так много звезд – ярких, будто разбросанных рукой буйнопомешанного, крупинок. Лежа на спине и глядя перед собой, Клэй представлял, что разглядывает какой-то странный океан. Он уносился мыслями далеко-далеко, дальше Луны, и, словно беспечный ныряльщик, погружался в спиральные глубины Вселенной. Ее безграничность уже не страшила его, как раньше, – в первую ночь, проведенную на равнине. Вот он еще летит к созвездию Сиримона – змея, из лона которого, если верить мифам, родился мир, – а в следующий миг лучи солнца уже припекают щеки и зубы Вуда настойчиво терзают носок башмака, призывая к продолжению путешествия.

На второй день пятой недели пути Клэй решил, что они уже достаточно далеко оторвались от демонов. Целое утро ушло на то, чтобы втолковать Вуду, что сегодня выходной и им не нужно, как обычно, идти на север. Пес упрямо тянул охотника за ноги и лаял, а когда и это не помогало, отбегал на несколько ярдов вперед, оглядывался назад и рычал. Пришлось вытащить книгу, чтобы отвлечь пса от привычного распорядка дня.

После завтрака, состоявшего из яичницы и кабаньих бифштексов, Клэй проверил все узлы на повозке и перетряс содержимое вещмешка. Когда очередь дошла до коробки с патронами, Клэй вытащил один и задумчиво положил на ладонь. Из ружья он не стрелял уже больше месяца.

На берегу ручья он ножом обкромсал отросшие волосы и бороду, насвистывая легкомысленный мотивчик, запавший в память еще со времен бытности физиогномистом. Потом хорошенько вымылся, постирал белье и носки и разложил сушиться на солнышке. Где-то в середине этого увлекательнейшего занятия его и настигло непреодолимое желание выстрелить из ружья. До чего чудесно было бы, думал Клэй, услышать, как грохот выстрела разорвет молчание этой равнины.

После обеда он вытащил ружье из повозки. Но палить в воздух, только ради того, чтобы услышать звук выстрела, было бы расточительством. Клэй решил отыскать хотя бы кролика. Вуд тоже вдохновился этой идеей: при виде ружья он принялся скакать вокруг охотника как сумасшедший. Они вместе покинули стоянку и направились на запад, к груде валунов, которую издали можно было принять за уснувшего великана.

Как назло, ничего крупнее ящерицы им не попадалось. Клэй посматривал вверх в надежде подстрелить ворону или коршуна, но небосвод был девственно чист. Рассудив, что на равнине естественных укрытий не так много, Клэй направился к валунам: в их тени могла притаиться какая-нибудь дичь.

Когда до огромных булыжников оставалось каких-нибудь двадцать ярдов, Вуд с неистовым лаем бросился вперед и скрылся за камнями. Вскинув ружье, Клэй остановился, готовый пристрелить вспугнутого собакой зверя. Он прождал довольно долго, но из-за валунов так никто и не показался. Собачий лай сменился рычанием, и охотник, опустив ружье, сам кинулся на другую сторону гряды. Он испугался, что Вуд схватился со змеей: по дороге им попадались довольно крупные экземпляры – все как один необыкновенно яркого желтого цвета.

Однако это оказалась не змея – во всяком случае, не та змея, которую он представлял. Вуд застыл, приготовившись к нападению: шерсть на хребте вздыбилась, зубы оскалены – перед скелетом того, что когда-то было громадным чудовищем.

Один только череп его был размером с собаку и напоминал коровий, только куда более вытянутый. Раскрытую пасть заполняли ряды прекрасно сохранившихся и острых словно бритва зубов. Дыры глазниц были так велики, что сквозь них свободно проходила рука. На пятнадцать футов от черепа протянулся позвоночный столб с заостренными полукруглыми ребрами, концы которых, изгибаясь, упирались в землю. Длина ребер, так же как и толщина позвоночника, уменьшалась к хвосту, увенчанному трехфутовой костяной иглой.

Клэй обошел скелет кругом, слегка касаясь пальцами гладких, выбеленных солнцем костей, и убедился, что никаких конечностей у животного не наблюдается.

– Сиримон… – прошептал он. Мысль о том, что по равнине до сих пор может ползать парочка подобных тварей, не слишком радовала.

– Да ладно, это всего лишь старые кости, – сказал он Вуду. Пес немного успокоился, но живейшего интереса к скелету не утратил. Охотник вскинул приклад ружья на плечо, прицелился и спустил курок. Отзвук выстрела раскатился взрывом, на мгновение поглотив безмятежность равнины. Пуля пробила череп и, разбросав вокруг осколки костей, застряла в ребре на полпути к заостренному хвосту.

Клэй тут же пожалел об этой глупой выходке. Свистнув Вуда, он быстро зашагал прочь. Однако пройдя несколько ярдов, оба разом остановились. Пес притих. Охотник оглядел пустынное небо.

– А где, интересно, птицы? – сказал он. За все утро им не встретилось ни кролика, ни какого другого зверька. Клэй, прищурившись, огляделся вокруг: ни ящериц, ни муравьев, ни надоедливой мошкары – их постоянной спутницы с первого дня на равнине. Даже ветер, казалось, испарился. – И куда подевались эти проклятые мухи?!

– Пойдем-ка отсюда, – сказал Клэй собаке и принялся торопливо собирать разложенную для просушки одежду. Собрав мешок, он трясущимися руками запряг Вуда, и, немного поразмыслив, сложил лук и стрелы в повозку, себе же оставил ружье. Потом снова скинул мешок с плеча, достал со дна коробку с патронами и зарядил его.

Покинув стоянку, они зашагали вдвое быстрее обычного, и через какое-то время стремительное движение немного развеяло смутную тревогу, которая действовала на нервы куда сильнее, чем раньше – зудящая мошкара. В конце концов, Клэй списал беспричинное беспокойство на изменение привычного распорядка, но тем не менее продолжал крепко сжимать ружье обеими руками. После мили быстрого марша путники замедлили шаг, вернувшись к своей обычной скорости.

Он увидел их издалека: что-то поблескивало в лучах предзакатного солнца, и это были явно не валуны. Несмотря на твердое намерение обойти их стороной, Клэй почему-то так и не свернул с курса. Еще три скелета змееподобных созданий лежали, сгрудившись, в траве. Кости двух экземпляров прекрасно сохранились: хвост, ребра и череп были совершенно нетронуты. Третий остов развалился на части: череп валялся в траве отдельно от туловища, в левой глазнице распустился пурпурный цветок.

Клэй не стал задерживаться возле скелетов, наоборот, прибавил шагу. А когда, обернувшись, увидел, что Вуд обнюхивает останки чудищ, раздраженно на него прикрикнул. На протяжении оставшихся до вечера миль земля вокруг была усеяна осколками черепов и обломками ребер. Однажды им даже встретилась одинокая хвостовая игла, торчавшая из почвы вертикально вверх.