Максин МакАртур - Время будущее

– А что вы ощущали, выходя из состояния криостаза?

Я представила, какая паника охватила астронавтов в первую секунду, когда сознание начало возвращаться к ним, а затем они скорее всего испытали чувство облегчения и радости. Я бы тоже обрадовалась, если бы мне довелось очнуться лет через сто после смерти.

Рэйчел глубоко задумалась, подыскивая слова, чтобы как можно точнее описать свои ощущения.

– Я услышала голос. Не знаю чей. Возможно, даже ваш. Сначала я не могла разобрать слов, но его звук был словно якорь, который остановил меня и не дал снова погрузиться в бессознательное состояние. Затем все явления начали медленно приобретать четкость: чувства, мысли, самосознание. Подобно тому, как с рассветом ландшафт приобретает четкие очертания. Вы не можете назвать точно момент, когда совершился переход от полного мрака ночи к ясности утра, но с течением времени понимаете, что это уже произошло…

Она взглянула на меня, как бы спрашивая, понимаю ли я.

– В годы учебы, – продолжала Рэйчел, – я обычно каждый месяц проводила пару дней дома. Бывало, приходилось садиться рано утром на первый автобус, чтобы добраться из нашей деревни до города, расположенного на побережье. По дороге я наблюдала, как черное ночное небо начинает светлеть, окрашиваясь в разные тона. Я была первой девушкой в нашей деревне, ставшей дипломированным специалистом. Мой дедушка гордится этим… То есть, я хочу сказать, гордился. Наверное, он…– она запнулась, – уже умер. Командир, когда мы сможем получить наши вещи с корабля?

– Через пару дней, когда пройдет первичная дезактивация. А в чем дело?

– Я захватила с собой в экспедицию несколько фотографий. Надеюсь, вы знаете, что это такое?

Я кивнула.

Она чертила какие-то узоры мыском сандалии на полу.

– Это снимки моих близких. Мне бы очень хотелось увидеть их. Я имею в виду – фотографии.

– Часть вещей мы уже перенесли с корабля на станцию. – Я махнула рукой в том направлении, где находился складской отсек. – Среди них есть и личные.

– Разрешите мне взглянуть на них?

В голосе Рэйчел звучала надежда, и мне стало не по себе: я не хотела обмануть ее ожиданий и стать причиной ее разочарования.

– Скоро вы сможете сделать это.

Рэйчел тряхнула головой.

– Вы здесь все как на подбор – бескорыстны и самоотверженны, – заявила она, и я с недоумением посмотрела на нее. Рэйчел взглянула мне прямо в глаза, залилась краской и потупила взор. – Вы, Мердок, доктор. Вы надрываетесь в работе, а для чего все это?

– Да, мы все здесь немного… зациклены на своей работе, – признала я, – из-за особых обстоятельств, сложившихся на станции. – Интересно, а почему это так волнует Рэйчел? – Чтобы реализовать ваш проект, вам тоже, должно быть, пришлось изрядно потрудиться.

– Вы вряд ли поймете меня, – проговорила она. – Мы очень отличаемся друг от друга. Вы совсем другие. Ганнибал закрывает на это глаза, он не хочет видеть ту пропасть, что разделяет нас. Вот Эриэль, пожалуй, догадался бы, о чем я говорю, но думаю, ему нравится ваше положение.

– Нравится наше положение?

Я не понимала, о чем она говорит.

– Да, положение низшей формы жизни.

Я внимательно посмотрела на нее, не пытаясь скрыть охватившую меня тревогу.

– Значит, именно так вы ощущаете себя здесь? А я и не знала…

– Менее развитой формы жизни, – несколько смягчила Рэйчел свою формулировку. – Именно такая самооценка возникла у меня, когда появились инвиди. Это было одной из причин того, что я стала участницей экспедиции. Я знала, что инвиди дружелюбно настроены к нам, но не могла простить им, что они взяли на себя ответственность за наше будущее.

Рэйчел произнесла слово «наше» с особым чувством, с каким обычно говорят собственники о принадлежащих им дорогих вещах.

– Так, значит, вы стремились покинуть Землю?

Она кивнула.

– Но были ведь и другие причины, заставившие вас войти в состав экспедиции?

Рэйчел долго молчала, прежде чем ответила на мой вопрос.

– Я не могла выносить все это.

– Что именно?

– Все. – Она нервно одернула свой комбинезон. – Мир, каким он был тогда. Было такое чувство, как будто с меня заживо сдирают кожу.

– Как это? – переспросила я.

– Представьте себе человека, – стала объяснять Рэйчел, – который видит, что со стола у противоположной стены комнаты вот-вот упадет стакан. – Она поморщилась, чувствуя, что не находит нужных слов, чтобы передать свое состояние, однако продолжала: – Вы замечаете, как он кренится и начинает свое падение. Вы прекрасно знаете, что, достигнув пола, он разлетится на мелкие осколки. Но вы не можете ничего поделать, вы не в состоянии остановить его падение.

Меня начала бить сильная дрожь, и я поплотнее запахнула куртку, чтобы согреться. Мне было хорошо знакомо то чувство, которое описывала Рэйчел.

Я проводила Рэйчел до дверей клиники на уровне «Гамма» и вернулась в кабину лифта. Ее слова с новой силой разожгли мое любопытство, мне хотелось знать, как «Калипсо» добралась сюда и в чем была загадка этого корабля.

Возможно, ключ к разгадке тайны «Калипсо» содержался в вещах, привезенных нами с корабля. Я знала, что, несмотря на смертельную усталость, не сумею заснуть, пока не проверю эту версию. Конечно, можно было бы взять Рэйчел с собой – у меня не было никаких оснований скрывать от нее предметы, найденные на борту корабля, – однако я боялась невольно оскорбить ее чувства. Для меня эти вещи представляли собой чисто научный интерес и были ценны постольку, поскольку могли пролить свет на тайну «Калипсо». Однако для Рэйчел все эти предметы были связаны с воспоминаниями о близких людях или погибших членах экипажа и являли собой непреходящую ценность.

В центре, где находились склады, гравитация была близка к нулю. Мы, конечно, могли бы привести в действие установку по созданию гравитационного поля, которую нам передали инвиди, но ни одному инженеру не понравилось бы использовать техническое устройство вслепую, то есть не понимая, как оно функционирует. Поле создавалось специальными машинами, и я до сих пор думаю, что победа Конфедерации над торами каким-то образом связана с этой установкой, но Совет Конфедерации не захотел посвятить нас, младших членов, в подробности.

Мы используем микрогравитационные зоны в своих целях и сохраняем частичную гравитацию для тех, кто контролирует работы, производимые в центре. Но я не люблю состояние, вызываемое пониженным уровнем гравитации.

Находясь в кабине лифта, я ощущала, как уровень гравитации понижается и меня начинает подташнивать. Вцепившись в поручень и привстав на цыпочки, я посмотрела в окно.

«Внизу» показалась дуга жилого кольца, выгибающаяся, словно сверкающая арка, сияющие панели отражателей перемежались с похожими на тусклые заплаты неисправными панелями, которые еще не успели до конца отремонтировать. Я перевела взгляд на блистающие звезды и любовалась ими, пока лифт, дернувшись, не остановился. Если бы я закрыла глаза, то совершенно потеряла бы ориентацию в пространстве.