Джон Браннер - Зыбучий песок

"Что за чертовщина:"

Он вытащил их. Часы были примерно полтора фута высотой. Циферблат располагался на пьедестале из темного полированного дерева с латунными колоннами по углам. И это все, что в них было нормального, - остальное выглядело гигантской шуткой чьего-то больного ума. Рядом с пьедесталом возвышалась блестящая латунная фигура Отца Времени: его голый череп ухмылялся из-под ниспадавшего капюшона, одна костлявая рука сжимала песочные часы, другая - косу. Доставая часы из коробки, Пол, видимо, пробудил к жизни оставшуюся в пружине энергию, и коса начала раскачиваться взад-вперед в такт с ходом.

Вдоль основания сооружения была выгравирована надпись: Среди жизни смерть.

- Невероятно! - воскликнул Мирза, наклоняясь вперед, чтобы получше рассмотреть надпись. - Жаль, что мне не шлют такие подарки.

- Можешь забрать его себе, - пробормотал Пол, - мерзость какая-то.

- Ох, перестань! - сказал Мирза. Коса остановила свое качание, и он осторожно потрогал ее, словно проверяя остроту лезвия. - Гротеск, да, но роскошный, тем не менее. Он кого они?

- Понятия не имею.

Мирза пододвинул коробку и принялся рыться в стружках.

- Должна быть записка. Ага, вот она. И ключ от часов заодно.

Он протянул Полу сложенный вдвое листок бледно-розовой бумаги с написанными на нем несколькими строками. Пол с содроганием прочел:

"Когда я увидел эти часы, я сразу вспомнил о тебе и подумал, что так и не выразил как следует свою благодарность. Надеюсь, они дошли в целости и сохранности. Я звонил позавчера в больницу, но они не говорят, где ты. С наилучшими пожеланиями - Морис."

"Нет! Только не это!"

- Завод на восемь дней, судя по тому, что написано на циферблате, удовлетворенно доложил Мирза, закрывая стекло часов. Коса возобновила свое безумное движение.

- Замолчи, - сказал Пол.

Мирза отпрянул.

- Прости, - вымолвил он наконец. - Я думал, это просто шутка. Что случилось?

Пол смял сигарету в пепельнице.

- Это прислал человек, которого я надеялся никогда больше не видеть и не слышать, - его зовут Морис Дукинс. Один из моих первых пациентов. Посещал терапевтическую группу, которую я вел. Классический маниакально-депрессивный психоз, прогноз: гм: неопределенный. У него образовалась совершенно фантастическая сублимация, он зафиксировался на мне, и это стало абсолютно невыносимо.

- Гомосексуализм?

- Как у знаменитого мускатного ореха. Только отягощенный комплексом вины. Его не тянуло к тем, кто мог ответить ему взаимностью - только тогда, когда у него не было никаких шансов.

- Бедняга, - сочувственно проговорил Мирза. - Чем же все кончилось?

- Я старался не обращать внимания, и он показывал неплохие результаты. Нам удалось сгладить его цикл, и целых три месяца о нем ничего не было слышно. Затем случился какой-то кризис в делах - он вдвоем с партнером торгует антиквариатом, - и все началось сначала. Узнали мы об этом по подарку, который он прислал мне вдруг ни стого, ни с сего. Как этот. Только тогда было зеркало.

Он беспомощно развел руками.

- Потом пошли телефонные звонки, и в один прекрасный вечер мы с Айрис возвращались из театра и нашли его у себя под дверью. Мы тогда привели его в чувство, но это оказалось лишь интерлюдия, и потом, Господи, Боже мой, все повторилось опять.

- Что он прислал тебе во второй раз?

- Черт бы драл, что тут смешного! - рявкнул Пол.

- Прости, ничего. - Мирза опустил глаза и принялся разглядывать свои пальцы. - Ты думаешь, он найдет тебя в Ченте? Наверняка на твоей прежней работе у людей хватит ума не говорить, куда ты уехал.

Пол замялся.

- Дело в том, - сказал он наконец, - что он знает нескольких друзей Айрис. Если захочет, он меня вычислит.

"Но это не все, что он знает. Будь он проклят."

- Если ты не возражаешь, - продолжал Пол, - я выясню, кто сейчас его лечащий врач, и предупрежу. - Он потянулся к телефону.

- Похоже на превентивный удар, - сочувственно проговорил Мирза и вышел из кабинета.

Дожидаясь, пока его соединят с Лондоном, Пол дрожащими руками зажег новую сигарету. Идиотские часы насмехались над ним своим лысым черепом; он смотрел на них и не видел. Сознание его затопляло видение неминуемой катастрофы, худшей из всех, которые могли ему представиться.

"Кто, черт бы вас всех побрал, внушил мне мысль раскрыть Морису свою тайну?

Уговоры, увещевания: "Это может случиться с кем угодно, это даже случилось со мной." А потом выворачиваться наизнанку, держать его подальше от Айрис, чтобы он, не дай Бог, не проболтался. Если она узнает сейчас: Я почти слышу, как она говорит, что не хочет моего ребенка, потому что у него будет плохая наследственность. Это был срыв от переутомления, а не органический психоз, но она не станет ничего слушать. Нужно было признаваться пять лет назад. Я сам вырыл себе могилу: Нет. Никаких могил. Нерожденных детей не хоронят в могилах.

Их просто выбрасывают."

После разговора с бывшим коллегой, который вел сейчас Мориса, Пол еще минут десять сидел, перемалывая в голове мрачные перспективы, пока не сообразил, что скоро на ежедневную беседу должны привести Арчин, а он совершенно к ней не готов. Чувствуя себя виноватым, он сделал то, что в последний раз позволял себе только когда Айрис уехала к Парсонсам, и он вдруг решил, что она может остаться там навсегда.

Он спустился в аптечку и в раздумье остановился у полки с транквилизаторами.

Фармацевт возился с бумагами в другом конце комнаты. Наконец, Пол остановился на довольно безобидном средстве - нескольких капсулах либриума в уродских черно-зеленых оболочках. Богатая давнишняя практика научила его глотать лекарства без воды, что он немедленно и сделал.

Ожидая, когда вернется назад проглоченный пузырь воздуха, он разглядывал длинный ряд коробочек, склянок и пакетиков.

"Полный буфет чудес! Сон в порошке, сон в таблетках, сон в микстуре; энергия в пилюлях, в пузырьках, в шприцах; лекарства, чтобы подавлять голод и стимулировать аппетит, чтобы заглушать боль и вызывать конвульсии: Когда-нибудь мой потомок придет в аптеку и выберет таблетку с надписью: Растворимое здравомыслие, для взрослых шизоидных женщин европейского типа весом от 40 до 50 килограмм. Господи, я надеюсь, этого не случится. Потому что:"

Он почувствовал в горле знакомое движение. Поскольку он уже успел забыть, что дожидается здесь именно этого, звук получился довольно громкий, так что фармацевт повереул голову и усмехнулся. Пол смутился и вышел за дверь.

":Потому что задолго до того, как мы доберемся до растворимого здравомыслия, с нами произойдут непоправимые вещи. Пилюли для всеобщего счастья, как опиум в средневековом Китае или британская гашишная монополия в Индии; пилюли для политического конформизма (антикомми натощак при приступах левизны), для сексуального конформизма (ортогетеро дважды в день после еды, и все как рукой снимет), для малолетних преступников, для уклонистов, для тех, кто вам не нравится. Таблетки для начальников, чтобы давать подчиненным, таблетки для жен, чтобы давать мужьям:"