Норман Спинрад - Русская весна

Сооружая "Космокрепость", американские политики овеществляют миллиарды, которые они десятилетиями вкладывали в разработку космической оборонной программы.

Сооружая "Космокрепость Америку", Соединенные Штаты дают понять латиноамериканским странам, что над Западным полушарием простирается американское могущество, что США готовы прибегнуть к любым интервенционистским акциям – никто не сможет и не осмелится выступить против Америки в ее собственной, ею самой провозглашенной сфере влияния.

Когда-то давно Михаил Горбачев посулил американцам ужасную вещь. Мы лишим вас врага, пообещал он – и выполнил обещание.

Теперь мы видим американский ответ. Лишившись врага, образ которого поддерживал их экономику и придавал смысл внешней политике на протяжении пяти с лишним десятилетий, правительство США просто-напросто поискало и нашло замену.

Если бы даже Объединенной Европы вкупе с Германией не существовало в природе, американцам пришлось бы выдумать нас, чтобы навязать нам роль врага. И в определенном смысле они нас на самом деле выдумали.

Свинцовый удар, протестующий визг резины по бетону, неприятный стон уставшего металла – старенький "Боинг-747" плюхнулся на взлетно-посадочную полосу. Взревел реверс, хлопнули, откинувшись, полдесятка крышек багажных отделений, расположенных над головами, и замигали световые табло.

Это был воистину ужасный перелет из Лос-Анджелеса – четырнадцать часов в воздушном скотовозе, с терморегуляцией, которая, кажется, давно забыла, как поддерживать постоянную температуру, с двумя еле теплыми, пресными обедами под унылый телевизор, с неработающей киноустановкой. Кресло весь полет не хотело откидываться, мерзкая вибрация шла от левого двигателя, но самолет каким-то образом осилил расстояние, и Джерри Рид оказался в Париже – во всяком случае, официально прибыл на французскую землю.

Для инженера, рожденного и воспитанного в Калифорнии, весь предыдущий заграничный опыт которого сводился к знакомству с проститутками в Тихуане, это был долгий путь, тем более если смотреть из Дауни [1].

Еще восемь недель назад Джерри планировал провести свой трехнедельный отпуск в горах Сьерра-Мадре, с рюкзаком за плечами. У него даже не было заграничного паспорта.

И вот теперь он на борту самолета, ползущего по рулежке к зданию аэропорта Шарль де Голль. Вздох огромного облегчения вырвался из груди Джерри – ему-таки удалось добраться до Европы, и рейс не отменили!

– …Нет, ну конечно же, нет! Тут нет ничего незаконного, – уверял его тогда Андре Дойчер. – Худшее, что может случиться, – тебя просто не пустят в самолет.

Андре улыбался своей знаменитой улыбкой, пуская тонкую струйку дыма сигарой "Упманн", за десять ЭКЮ штука.

– Допустим, у тебя отберут паспорт за попытку выезда из страны, но ведь он тебе и не нужен в том месте, куда ты собирался поначалу, n'est-ce pas [2], Джерри?

– Верно, – с горечью признал Джерри. – Но если за это у меня отберут допуск, я, как и бедняга Роб, больше никогда не смогу работать в Программе.

– Роба раздавили, Джерри. Печально, но это факт, – холодно произнес Андре Дойчер. – А поскольку перед людьми, подобными Робу Посту, у вас двери больше не открывают, мы вправе относиться так же к американской космической программе…

– Но ведь наши тяжелые ракеты-носители, челноки, космосани, наша материально-техническая база… Все это не так уж отстает… – слабо запротестовал Джерри и тут же почувствовал, как уныло и глупо звучат эти слова.

– А тем временем Советы строят три космограда и летят на Марс, а мы создаем прототип космоплана…

– Когда политика здесь переменится, все, что даст нам опыт создания "Космокрепости Америка", – это…

– Джерри, Джерри… Принимаешь ты мое предложение или нет – дело твое, – проговорил Андре, уставив на него свои загадочные серо-зеленые глаза. – Для представителя ЕКА я и так сказал слишком много. Но не обманывай себя, как это делают все участники сегодняшней пьянки, разглядывая по утрам свои физиономии в зеркальцах для бритья. Подобное уже случилось – с Робом. Я бы не хотел, чтобы это произошло и с тобой. Прислушайся к словам нового друга, человека, который мечтал о том же, что и ты, и очень хорошо понимает, что это такое – иметь несчастье родиться в Америке, а не во Франции в эту историческую для нее эпоху. "Космокрепостъ Америка" – сама по себе проблема, а вовсе не решение. Роб в глубине души осознавал это, да-да, и думал, что сможет вести борьбу изнутри. Не попадайся на этом же.

Джерри познакомился с Андре Дойчером лишь три недели назад – встретил его на прошлой вечеринке у Роба Поста. Роб самолично представил Андре как инженера ЕКА, который приехал в отпуск в США, чтобы осмотреть достопримечательности и, для пущего удовольствия, повстречаться с американскими единомышленниками-"космиками".

Джерри, конечно, ни на миг не поверил в это, он принял француза за промышленного шпиона и с ходу принялся вышучивать его. Андре тут же возразил, что гражданская космическая программа США как таковая практически не существует, по крайней мере, в ней нет промышленных секретов, достойных кражи, и что он, Андре, в действительности работает на французскую военную разведку. Какое-то время они жонглировали этим собачьим бредом, и в итоге совершенно неожиданно высеклась искорка дружбы.

Джерри свозил Андре в Диснейленд, показал ему Лесную Лужайку и даже сумел организовать экскурсию по открытым зонам завода "Роквэлл интернэшнл" в Дауни, а француз, в свою очередь, поил и кормил американца за счет ЕКА в таких ресторанах, о существовании которых Джерри и не подозревал.

…В тот вечер Андре совершил серьезный, с калифорнийской точки зрения, проступок – он раскурил в центре переполненной гостиной большую сигару, вручил Джерри другую и настоял, чтобы тот последовал его примеру. С океана дул неожиданный для сезона бриз, в воздухе висел холодный туман, поэтому, когда жена Роба Элма прогнала их наружу курить свою гаванскую отраву – а Андре не сомневался, что именно так она и поступит, – терраса ветхого каменного дома Постов на вершине холма в Гранада-Хиллз – единственное, что удалось сохранить Робу из недвижимости от старых добрых времен, – была пуста.

И вот когда Андре с Джерри остались наедине в холодном вечернем тумане Южной Калифорнии, французский инженер наконец приоткрыл, или сделал вид, что приоткрыл, завесу тайны и признался, зачем он в действительности приехал в Америку.

В Андре Дойчере не было ничего зловещего – он не являл собой ни агента французской военной разведки, ни даже промышленного шпиона. Он был всего лишь охотником за мозгами для Европейского Космического Агентства.