Роман Буревой - Император Валгаллы

— Ему очень хочется похвастаться. — Рен подмигнул старому приятелю. — Когда-то вместе с ним мы были на настоящей войне. Тогда он был добровольцем, на особом счету, пусть и рядовым. А я — разнесчастным студентом, призванным настраивать тупых кибов, ничем не примечательным, ничтожным, каких десятки тысяч. Потом у себя в Диком мире Поль Ланьер сделался властителем. Вернулся спустя полвека и вдруг встретил меня. Я не то чтобы богат или влиятелен и, главное — ему не понятен. Я — рен. То есть существо какой-то другой категории. Это его задело. Сильно. Ведь, по сути, Поль в душе все такой же мальчишка, каким был пятьдесят лет назад. Я постарел и душой, и телом, а он остался молодым. То есть задиристым, обидчивым, амбициозным. Теперь он хочет как-то мне ответить. А ответить он мне может только одним способом: показать, что он имеет огромную власть. Причем как над Диким миром, так и над нашим. И власть эта — Другие врата.

— Звучит все это красиво и логично, — вздохнул полковник. — Но что-то мне не верится, чтобы этот ваш старый приятель так хотел перед вами покрасоваться.

— Ты не учел одного: он — дезертир. Понимаешь? Пускай не по своей воле, в силу ряда совпадений. Но он — дезертир. Он старается об этом забыть. Но все равно помнит. Это клеймо, которое он ото всех — и от себя в том числе — тщательно скрывает. А, вот и Поль! Едет вон на той платформе.

Ланьер их уже заметил, помахал рукой, спрыгнул вниз и принялся протискиваться сквозь ряды идущих, а вернее, бредущих по пыльной дороге людей. Через несколько минут он уже был рядом. Казалось, Поль еще больше помолодел, надев положенные участнику марша майку и шорты, а также черные очки. Он успел загореть, и оливковый загар очень ему шел.

— Ланьер! Душка! Я тебя лавлю! — Женька выскочила неведомо откуда, как из засады, и кинулась Полю на шею. — Врата долой! Два мира едины! Маров спасем! — выкрикнула она ему прямо в ухо слоганы марширующих, потрясая в воздухе бутылкой с минеральной водой.

— Не надо так громко! Я оглохну, — взмолился Поль.

— У меня в ухе музычка плейкает. Когда громко — я все время ору.

— Как же ты от внешнего наблюдения скрывалась, если у тебя вживленный чип? — подивился Поль. — Не чип, а плеер. Он не идентифицируется.

Ланьер, освободившись от Женькиных объятий, пожал руку рену и полковнику, а Женька наконец вручила Скотту бутылку обещанной воды, только половину по дороге она выпила.

— Я против вживления чипов в организм человека, — объявил рен Сироткин.

— И я, — добавил полковник Скотт. — Я на референдуме проголосовал против.

— А ваш голос не учли. Потому как считали только тех, у кого чип имеется! — захохотала Женька.

— Такого не может быть! Я проверял! — полковник поджал губы.

— Это же шутка, — улыбнулся рен. — А вы не поняли?

— Даня, ты тоже решил поддержать команданте и тоже требуешь слияния миров? — спросил с улыбкой Поль Ланьер.

— Какое, к черту, слияние? — буркнул полковник. — Люди, которые наслаждаются удобствами Вечного мира, хотят, чтобы другие жили в мире войны.

— Все не так просто, полковник, — покачал головой Сироткин. — Врата — это вид оборотничества. Полнолуние... человек превращается в зверя, пьет кровь, рвет мясо, но луна уходит, и зверь вновь становится человеком. Сбрасывает прошлое вместе с волчьей шкурой. Проходит врата, оставляет кровь и смерть на той стороне. Когда стрелок возвращается, все, что творилось в Диком мире, кажется ему не более чем ярким головидео. Ненависть, кровь и смерть становятся ненастоящими. Механизм происходящего неясен. Есть теория, что сам процесс синхронизации обесцвечивает его переживания. Это много раз проверено и подтверждено многочисленными данными исследований...

— А знаете, что говорят на нашей стороне, в Диком мире? — спросил Поль.

— Не знаю, но хотел бы услышать, — сказал рен.

— Врата очищают в прямом смысле. Они делают человека другим. Меняют личность.

— На нашей стороне эта теория тоже существует, — подтвердил Сироткин. — Как бы то ни было, любая теория ведет к благодушию.

— Приготовиться! — загремел усиленный громкоговорителем голос Тутмоса. — Участники марша открытых врат, мы приближаемся к оплоту зла, к старой военной базе!

Толпа отвечала своему кумиру восторженным «гы-ы»...

Женька попыталась разглядеть из-под руки, что же там впереди, каков из себя этот чудовищный оплот. Но увидела только уходящую направо серую полосу боковой дороги, которая через сотню метров упиралась в ограду из старой, начавшей уже местами ржаветь металлической сетки. Не слишком высокие ворота, охраняемые двумя миротворцами, были заперты. На сером пустыре за оградой можно было разглядеть полукруглую крышу ангара и одноэтажные мутно-зеленого цвета бараки.

— Послужим миру! — кричал в громкоговоритель Тутмос. — Разгромим этот вертеп! Вперед! Бегите! И я побегу с вами!

Команданте соскочил со свой платформы и побежал. Не сговариваясь, побежали и остальные. Тутмоса тут же обогнали. Женька неслась в первых рядах. Охранники базы заметили их. Они закричали, один замахал руками, как будто отгонял назойливых мух, а второй кинулся в будочку КПП.

— Ограда под напряжением! — услышала Женька испуганный дрожащий голос, усиленный динамиком.

Но она неслась вперед, и остальные тоже.

— Не надо... Женя! Стой! — издалека донесся задыхающийся голос рена Сироткина.

Она продолжала бежать. Женька уже отчетливо видела миротворцев. Один нажимал на какие-то кнопки внутри будочки охраны, второй стоял за сеткой, сжимая в руках автомат, и явно не знал, что делать. Потом тот, что у ворот, стал пятиться, а тот, что в будочке, все нажимал и нажимал на какую-то одну кнопку, но она, похоже, не срабатывала. Женька уже могла разглядеть их лица: одинаково молодые и одинаково испуганные.

Громко сигналя, толпу бегущих рассекла грузовая платформа. С ее помощью кто-то из участников марша, видимо, надеялся протаранить ворота. Но машину опередил человек. Женьке почудилось, что этот парень с длинными волосами в светлых джинсах и белой рубахе явился ниоткуда, просто возник на той стороне — и все. Очутился рядом с охранником, ударил его кулаком в лицо, и миротворец грохнулся на землю. Только тогда Женька поняла, что это Ланьер. Он рванул дверь будочки, сбил с ног растерявшегося миротворца. И почти сразу ворота стали отворяться.

Когда первые участники марша очутились рядом, в щель можно было протиснуться уже двоим или троим. Люди кинулись внутрь.

— Врата! Мы открыли врата! — вопили вокруг, ликуя.

Участники марша неслись со всех сторон, широко разлившийся поток пытался стечь в одно устье полуоткрытых ворот. Женька проскочила на территорию базы одной из первых. Заметила лежащего на земле миротворца. Каска слетела с его головы, и на серой, лишенной растительности земле, растеклось небольшое черное пятно. Б следующий миг его заслонили штурмующие базу.