Олег Никитин - Шарик в кубике

— Сумасшедший псих! — заверещала та, брызгая слюной, едва странник вынул кляп у нее изо рта. Ее потемневшие от злобы глаза бешено буравили Пайка, невольно вздрогнувшего от почти материального потока ненависти, хлынувшего на него. — Тебя не просто разберут на части. Когда Мастер узнает про это, он уничтожит тебя без следа, так и знай!

— И как же он узнает? Уж не ты ли ему расскажешь?

Миранда настолько удивилась, что замолчала и скосила глаза на Клауса. Если бы у нее имелась хотя бы одна рука, странник был уверен, что она покрутила бы пальцем у своего виска.

— Мастер все знает и видит, Спиро, — сочувственно произнес лысый.

Пайк невольно повернулся к темному экрану на стене, в настоящее время безмолвному. Но кто знает, какие устройства за ним скрываются? Возможно, изображение этой комнаты передается сейчас в какой-то неведомый центр управления, и там решают, что делать с тем, кто поднял руку на сотрудника клиники.

— Его нельзя разбить, если ты об этом подумал, — сказал Клаус. — Ты слишком мало знаешь, дружище, а взялся вершить суд. У тебя не было никакого права разбирать Миранду.

— Хорошо, пусть я отпетый преступник, — неожиданно легко согласился путешественник. — Тогда за такую малость, как шантаж, мне уже ничего не будет.

Он вынул из кармана пистолет и ткнул дулом в ухо Миранде, и как ни была она взбешена, все же смертельно побледнела и выпучила глаза.

— Остановись! — взвизгнула она. — Здесь слишком большая доза, чтобы впрыскивать ее прямо в мозг!

— Почему бы и нет? — равнодушно молвил Пайк. — Мне так или иначе грозит смерть. Почему, собственно, я не могу и тебя с собой прихватить? Но если скажешь, куда вы дели мою руку, я, так и быть, тебя не трону.

— Она уже на фабрике, придурок! — вскричала Миранда.

Ее высокий чистый лоб покрылся капельками пота, пышные волосы взмокли, чего странник здесь ни разу ни у кого не видел.

— Как туда попасть?

— Никак. Ворота находятся в задней стене склада, но ты в них не пройдешь. Да разве найдется такой сумасшедший, что по доброй воле зайдет на фабрику?

Пайк стянул с толстого тела полосатые штаны и затолкал ей в рот изрядный кусок ткани, затем надел изжеванный белый халат и молча направился к двери, но возле выхода остановился и спросил, обращаясь к лысому:

— Ты идешь или нет?

— Извини, Спиро, но жизнь мне дороже, — холодно ответил тот, — идти куда-то ночью — это чистое самоубийство. Тебе, конечно, легко туда собираться, ты в форме брата, а я?

— В прошлый раз ты думал иначе.

— Ты сам убедился, что ошибся, когда складывал меня. Кстати, очень неудачно.

Странник поднял руку и выстрелил ему в грудь. Неуловимо быстрая капля неизвестного вещества с сухим щелчком вырвалась из короткого дула и проникла в тело Клауса. Тот недоуменно застыл и медленно завалился на бок.

— Прости, дружище, но я не хочу, чтобы ты предупредил докторов, — сказал Пайк и послал еще одну дозу в рыхлое безголовое тело, лежавшее посреди комнаты. Миранда закрыла глаза, видимо, опасаясь выдать Пайку клокотавшие в ней чувства, и не сделала попыток замычать.

Не задерживаясь, странник вышел из квартиры и спустился по темной лестнице, на выходе из дома остановившись и осторожно выглянув наружу. На город опустилась полная темнота, и Пайк никогда не нашел бы правильную дорогу к больнице, но у него был план, и он твердо решил воплотить его в жизнь. Держась обочины, он направился влево, в ту сторону, куда уехала патрульная машина. Если он правильно понял, людей в белых халатах они не трогали, и Пайк надеялся с ее помощью проникнуть в здание больницы и затем на склад. Что делать дальше, он пока не придумал.

Через несколько кварталов он услышал шум приближающегося агрегата и инстинктивно прижался к стене, но потом пересилил себя и отделился от нее, каждую секунду ожидая выстрела. Машина не замедлила своего хода и, негромко жужжа, проехала мимо. Пайк подбежал к ней и запрыгнул в открытую кабину. Она была совершенно не приспособлена для того, чтобы в ней кто-нибудь сидел, поэтому Пайку пришлось расположиться на холодном металлическом полу. Руки предательски дрожали, тело вдруг потеряло упругость, и по ватным нервам распространилась запоздалая дрожь.

— Отвези меня на склад, — четко произнес он. Он не особенно надеялся на послушание механизма, но машина вдруг остановилась и повернула под прямым углом. Пайк глубоко вздохнул и расслабился, но ненадолго — неожиданно быстро дорога закончилась, раздался скрип раздвигаемых ворот, и почти пустой контейнер с лязганьем отделился от кабины. Путешественник выскочил из нее и успел перемахнуть через борт контейнера, пока створки ворот съезжались обратно. "Куда, интересно, эта штука сейчас отправится?" — подумал он. Ждать пришлось минуты три.

— Будь я проклят, эта железка рехнулась! — вскричал кто-то от служебного входа в клинику.

В круге света появился санитар и, бессвязно ругаясь, направился к контейнеру. В нем лежало всего несколько ног и рук, и рассчитывать на то, что Пайк сможет под ними укрыться, не приходилось. Поэтому, когда санитар подошел достаточно близко, Пайк высунулся из ящика и поразил его метким выстрелом. "Брат" бесчувственным мешком рухнул у борта. Пайк на всякий случай оторвал у него руку, а тело закинул туда, где сам только что скрывался. Оно глухо ударилось о пустое металлическое дно. Кроме теплой конечности, захватил он также и стальной крюк, с помощью которого санитары закатывали контейнер на склад.

— Спи спокойно, — пожелал он безответному инвалиду, хотя знал, что никакой потребности спать тот на самом деле не испытывал.

Как и подозревал путешественник, ворота склада открывались с помощью сенсорного датчика, к которому он и приложил ладонь реквизированной руки. Створки разъехались, и он вошел в уже знакомое ему по прошлому визиту помещение. На широких стеллажах, даже на самых дальних, ничего не было — видимо, "детали" перемещались на фабрику в течение дня. Ворота захлопнулись за его спиной, и он оказался в полной тишине. На противоположном конце склада, в нескольких десятках метров от входа, пайк уперся в точно такие же ворота, но, кажется, более крепкие и массивные. Никакого датчика, разумеется, рядом с ними не имелось. Пайк швырнул ненужную конечность на полку и осмотрел створки из гофрированного металла, пытаясь обнаружить хоть какую-нибудь зацепку, затем поднял тяжелый крюк и что было сил ударил им по воротам, едва не оглохнув от гула.

Низкий звук проник внутрь его тела и поднял откуда-то из глубин сознания отчаянное желание оторвать всемогущему Мастеру все руки и ноги, а затем долго колотить ими по его же голове и туловищу.

— Выходи на бой! — завопил он, остервенело стуча крюком по воротам и оставляя на них неглубокие, но заметные вмятины. Затем он отбросил крюк и сел прямо на каменный пол и прислонился к створкам спиной, закрыв глаза. Все, что двигало Пайком в последние сутки с того момента, как он увидел тело Ирины, постепенно выветривалось из него, не оставляя ничего взамен. Промывка мозгов на фабрике теперь казалась ему избавлением от мучительной тревоги за Ирину и единственным средством для примирения с безумной реальностью этого мира.