Уэн Спенсер - Оборванный след

— В общем виде да, — наконец кивнул Укия. — Более или менее.

— Но ты какой-то другой. В чем состоит твоя особенность? — допытывалась Сэм. — А ты можешь переделать Онтонгарда во что-нибудь другое?

— Нет! — воскликнул Укия. Макс мрачно на него посмотрел.

— Ты говорил, что твоя кровь изменяла людей, не причиняя им никакого вреда. Твоя мама и ее собаки остались сами собой. Ты не мог бы сделать инъекцию Крэйнаку и Зое?

— То есть сделать их своими Тварями? — Укия отпрыгнул от Макса в сторону; как вообще можно такое предлагать!

— Ну, на данном этапе я счастлив, что являюсь собой, — пробормотал Макс. — Но если бы у меня был выбор — стать твоей Тварью или Гексовой, я бы не стал колебаться. Знаю, тебе неприятна эта мысль, но если это единственный способ их спасти, то нам стоит его попробовать.

— Нет! Нет! — Укия отшатнулся и замахал руками. — Твари — это точные генетические копии. Мои тоже будут носителями, как я.

— Может быть, — покачал головой старший детектив. — Но ведь собаки не стали носителями, да и мама твоя. Твоя кровь их изменила, но не превратила ни в Тварей, ни в носителей.

— Но Крэйнак и Зоя — Твари Онтонгардов! — закричал Укия. — Представь себе гада вроде Гекса, но который при этом помешан на том, чтобы наплодить как можно больше детей. Это настоящие насильники, которые имеют женщину независимо от ее возраста и желания.

— Но они же будут твоими Тварями, — настаивал Макс. — А значит, их жизненные принципы будут схожи с твоими.

— Генетически я ошметок инопланетного мутанта! — предупредил Укия. — Моя кровь делает такие вещи, о которых Стая ничего не знает. У моих Тварей может быть вообще совершенно самостоятельное сознание, но тут не стоит забывать, что тела уже принадлежат Онтонгардам.

— Или твоя кровь способна вернуть им человеческий рассудок, — возразил Макс.

— Макс, как бы я ни любил своих друзей, рисковать я все равно не могу. — Укия в отчаянии покачал головой. — Кроме того, Стая не позволит жить ни мне, ни им.

— Но ведь волкодава они не убили, — заметил старший детектив.

— Это другое, — возразил Укия. — Тогда произошел несчастный случай, к тому же собаки ведь не стали Тварями. И вообще подозреваю, что об этом знают только Волки-Воины. Стая терпит Киттаннинга, потому что он получился не по моей вине и к тому же обещает стать порядочным человеком. А если я сделаю Тварь, они решат, что ошиблись во мне, и уничтожат и меня, и Киттаннинга, и Тварь.

У Сэм был такой вид, словно она готовилась расплакаться от безысходности ситуации.

— Не могу поверить, что эти люди прилетели на космическом корабле, раз вся их техника не способна решить такую проблему.

— А зачем им-то ее решать? — приподнял брови Укия. — Зачем им желать уничтожить самих себя?

Макс вздохнул.

— Укия, а нет ли какого-нибудь устройства, которое бы уничтожало последствия трансформации? Какой-нибудь наркотик? Антибактериальное средство, или химиотерапия, или антивирус — хоть что-нибудь?

Укия уже было открыл рот, чтобы дать отрицательный ответ, но тут глубоко задумался. В битве против Онтонгардов в качестве оружия использовался овипозитор. Космическая раса под названием Самм заключила торговые отношения с менее развитыми Онтонгардами. Они считали, что в случае открытой войны победа будет на стороне высокотехнологической цивилизации, и осознали опасность только после того, как четверть населения оказалась уничтожена или трансформирована. Было уже невозможно отличить врага от друга, и Саммам пришлось срочно разыскивать пути спасения. Ученые поняли, что основная борьба проходит на молекулярном уровне, и принялись разрабатывать оборудование для генных операций. Закончилось все тем, что Онтонгарды не только уничтожили соседнюю расу, но и воспользовались их техническими достижениями для своих целей;

— Ну, в овипозиторе есть один блок, который занимается генными изменениями. Вообще-то он создает существо, среднее между Онтонгардом и местным жителем. Внешне этого ребенка не отличить от местных, а его потомки послужат идеальными «хозяевами» для Онтонгардов.

— То есть мы попробуем использовать овипозитор для генных изменений, которые помогут вернуть Зою, — спокойно проговорил Джаред.

Укия передернул плечами.

— Овипозитор находился на корабле, а Прайм его уничтожил.

— Корабль — это то место, куда водили твою мать? — спросил Джаред. — Высоко в горах? Под землей?

Укия удивленно созерцал Джареда в течение минуты, а потом растерянно протянул:

— Да.

— Он не разрушен, а только слегка поврежден, — сказал бывший шериф. — Ты там был однажды.

— Я? — Переходный возраст у него закончился двести лет назад, а голос по-прежнему ломался. — Откуда ты знаешь?

— Прадедушка Джей рассказывал. Когда он был маленьким, вы вдвоем ходили в горы. Твоя мама описывала тебе, как она попала домой, и давала очень ясные указатели, а ты их все запомнил. При жизни она не позволяла тебе ходить туда, а жила она очень долго. Но после ее смерти ты пошел искать это место.

— И я его нашел?

— Да, нашел.

Пятница. 3 сентября 2004 года

Голубые горы. Восточный Орегон

Укия заметил оживление на лицах Сэм и Джареда и поморщился.

Впрочем, Макс понял, в чем дело.

— Укия раньше знал, где находится корабль. А теперь уже не помнит.

— Я не помню ничего из того, что было до убийства Волшебного Мальчика. У меня не осталось ни одного воспоминания о жизни с семьей.

Радостная улыбка мгновенно сползла с лица Джареда — он явно чувствовал себя обманутым. И что еще хуже, его начало трясти — это заработал чужеродный вирус. Укия чувствовал, как клетки Стаи штурмуют защитные силы организма, отыскивая природную слабость, свойственную всем Брыкающимся Оленям, которую они приобрели через Укию, когда тот еще пребывал в материнской утробе.

Юноша лихорадочно соображал, как бы ему подать Джареду хоть малейшую надежду. Судя по фотографиям, тело Волшебного Мальчика разлетелось на маленькие кусочки: ладони отдельно от рук, плечи — от тела. Настоящая головоломка.

Какая-то часть Волшебного Мальчика превратилась в Укию, именно часть, иначе он бы помнил все. Нога, или обезглавленный корпус, или руки — со временем они трансформировались в Укию.

Значит, где-то могут быть другие части, которые приняли иные формы. Если найти хотя бы один кусочек, возможно, удалось бы вспомнить, где находится корабль. Но останется ли Укия после этого самим собой?

— Может быть, если я найду где-нибудь память... — неуверенно предложил он.

Сэм удивленно на него посмотрела.

— А как именно ты находишь память?

Укия взглянул на Макса — тот кивнул, соглашаясь, что пришла пора раскрыть все карты.