Джек Чалкер - В поисках Колодца Душ

Мавра вздохнула.

– Наверное, ты прав, – устало сказала она. – Чем ты собираешься заняться? И кстати, где мы находимся?

– Сначала последний вопрос. Мы находимся в галактике М-51, на орбите одинокой звезды, примерно в тридцати пяти миллионах световых лет от разумных существ. Я выбрал это место, еще сидя на крючке у Колодца. На случай, если мне придется куда-нибудь удрать. Что касается первого твоего вопроса… – Он умолк, явно колеблясь, стоит ли произносить самое сокровенное. – Мавра, почему ты не пошла с остальными? Почему ты решила умереть? У тебя с самого начала было такое желание?

– Да. Колодец – для меня не место. Я выжила там только потому, что хотела убедиться – Новые Помпеи никогда больше не попадут в руки подобных Трелигу или Юлину. И что теперь? Всю свою жизнь я гордилась своей независимостью. Возвращение в Мир Колодца означает, что тебя снова наугад превратят в какую-нибудь зверушку. Может, в разумный моллюск или в цветок, а может, в вуклийца или экундца. Моим мнением никто не поинтересуется. И даже если выбор Колодца окажется удачным, вся Вселенная будет ограничена для меня рамками одной небольшой планеты. Что касается Конфедерации – на какое-то время я стану героем, но это продлится совсем недолго. Скоро я превращусь просто в уродца, четырехногую женщину с хвостом. Может, это и неплохой облик для Глатриэля, цирка или зоопарка. Но у меня не будет ни свободы, ни корабля, ни звезд, ни свободы выбора. Что еще мне оставалось? Даже то малое, что я имела, – моя жизнь и мои достижения – оказалось ложью. Я всегда считала, что нельзя никому быть обязанной. Но даже нищие приняли меня к себе только потому, что их об этом попросили, и помогали мне только потому, что их об этом попросили или заплатили. Лицо, которое делало это, послало мне мужа, чтобы он вытащил меня из борделя.

– Но Нисонги действительно привязался к тебе, – напомнил Оби.

– Я так считала, но не в этом дело. Если бы не Бразил, мы бы вообще не встретились. А если бы и встретились, я стала бы для него еще одной девушкой из бара. Теперь, когда я все это вспоминаю, меня мучает вопрос: а было ли в моей жизни хоть что-нибудь настоящее? Сколько раз я спасалась благодаря удачному стечению обстоятельств, бесконечным счастливым случайностям. Мелочи – но в итоге они составили мою жизнь. Даже ты – ты запрограммировал меня для достижения собственных целей, и я все сделала так, как тебе было нужно. А в Мире Колодца друг Бразила Ортега и мои собственные бабка с дедом не постеснялись создать целый опекунский совет.

– Ты недооцениваешь себя, – обрушился на нее Оби. – Ты всего добивалась самостоятельно. Возможность – это еще не цель. Ты достигла всего своей изобретательностью, умом и отвагой. И в тебе заложен гораздо больший потенциал.

Мавра покачала головой:

– Не забывай про Джоши. Я привязалась к нему, и он был полезен мне. Он стал частью моей жизни. Но я точно знаю, что никогда бы… – голос ее дрогнул, – никогда бы не сделала того же ради него. Он погиб, чтобы спасти меня! Зачем?

– Наверное, он любил тебя, – мягко ответил компьютер. – В истории любовь – самое широко употребляемое слово. А по сути оно означает, что другой для тебя важнее и дороже, чем ты сам. Это частичка чуда, так редко встречающегося в этой Вселенной. Это то качество, которое утратили марковиане, потому что любое божество эгоцентрично. Они потеряли способность принимать участие в других, разучились любить остальных так, как ты сам хочешь быть любим. И тогда внутри у них образовалась безжизненная пустота, которая и стала их проклятием. Трагедия марковиан заключалась в том, что они даже не были способны ее понять.

Мавра презрительно фыркнула:

– А я? Во мне это тоже не заложено. Меня всю жизнь кто-то любил, Оби, Бразил, родители, дед с бабкой, а особенно Джоши, а я ничего не давала им взамен. Мне нечего было дать. Я не знаю, как это делается. Я даже не совсем понимаю тебя сейчас.

– Когда Джоши не стало, ты плакала, – тихо напомнил Оби. – Теперь ты запуталась и упиваешься жалостью к себе. Однако все в твоих руках, Мавра Чанг, ты еще сможешь понять это.

– Ты имеешь в виду одну из количественных характеристик, которые ты измеряешь, обрабатывая меня? – едко спросила она.

– Любовь не измеряется количественно, – ответил Оби. – Вот почему марковиане не смогли ее выжать из своих замечательных компьютеров. Вот почему и у гедемондасов тоже ничего не получится. Они отгородились от остального человечества. Вся их энергия направлена на то, чтобы выделить и количественно измерить этот элемент. Тем самым они отвергают свою способность жить ради других. – Он помолчал. – Как и марковиане, ты столкнулась с чем-то неопределенным, его нельзя потрогать, измерить или дать ему четкое определение. И твоя себялюбивая сущность разъедает тебя, твое эго желает освободиться. Ты желаешь смерти – и марковиане в конце концов захотели прекратить свое существование, но у тебя нет даже их благородных мотивов. Парадоксально, что самопожертвование марковиан стало результатом душевного порыва, на который они, по их собственному убеждению, уже были не способны.

Мавра невесело рассмеялась:

– Не вижу в своем желании никакой корысти. Кроме того, живя среди нищих, я поняла, что любая благотворительность – это стремление успокоить свою совесть. Я заслуживаю смерти.

– Ничего подобного, – ответил Оби. – Ты могла бы сто раз покончить с собой за последние три дня. Но ты не хочешь расстаться с этим уродливым телом! Ты считаешь его наказанием за вину, которую за собой чувствуешь. Слушай! Я предоставляю тебе свободный выбор, без оговорок. Ты хочешь остаться животным? Я помещу тебя куда захочешь, в этом виде или в любом другом. Хочешь повелевать? Просто назови, кем именно – живой цивилизацией, неодушевленной, производящей или разрушающей. Чего ты желаешь? Я все исполню. Или же – отправляйся вместе со мной исследовать бесконечные звезды, познавать неведомое, преодолевать все возникающие трудности. Очень скоро наши родственники – люди – повстречаются не с одной, но со многими инопланетными цивилизациями. Столкнутся ли они в конфликте и уничтожат друг друга, или извлекут взаимную пользу? Хочешь ли ты работать вместе со мной над подобными проектами, или позволишь, чтобы чувство вины и жалость завели тебя в самый страшный и безысходный ад, потому что он твое собственное порождение? Отвечай мне. Не торопись – у нас достаточно времени, возможно, целая вечность.

В голове Мавры снова зазвучали слова гедемондаса:

"Сначала ты опустишься на самое дно ада. И только потом, много лет спустя, уже потеряв надежду, ты снова поднимешься и окажешься на вершине своей судьбы, полная сил. Хватит ли тебе мудрости и ума, чтобы воспользоваться своими способностями, или не хватит, в любом случае это касается и нас".