Пэт Мэрфи - Город несколько лет спустя

Долгое молчание. Девушка, стряхнув последние остатки дремоты, прислушивалась. Наконец мать задумчиво произнесла:

– Не знаю, смогу ли я. Слишком много призраков, слишком много потерь – муж, дети, все друзья… Я не знаю.

– Не надо бояться призраков, и все из-за того, что… – Леон замялся, и незаконченная фраза повисла в воздухе. – Я ведь тоже вас узнал, не сразу, но узнал. Не волнуйтесь, никто не винит вас ни в чем. Люди забыли.

– Но я не забыла!

– Обезьяны заселили весь Город, а люди продолжают жить. Время залечивает раны.

Молчание. Дочь нахмурилась – смысл разговора ускользал от нее. Леон мягко продолжал:

– Я все понимаю, но вы все-таки подумайте. Я сам не так много времени провожу в Городе, но это мой дом, там мои друзья. Я привожу в Сан-Франциско новости, рассказываю, что происходит в других частях страны.

– Должно быть, вам тоже иногда бывает одиноко в пути.

– Бывает, но я стараюсь отвлечься от грустных мыслей. Молчание, затем Леон быстро проговорил, словно боясь передумать:

– Я пишу книгу.

– Книгу?

– Мисс Мигсдэйл, редактор газеты в Сан-Франциско, иногда выпускает книги. Стихи, хроники Чумы, техническая литература – как построить летний душ и все в таком роде. – В голосе торговца послышался энтузиазм. – Я записываю то, что происходит со мной в дороге. Это не просто путевые заметки, скорее, советы путешественникам – куда стоит съездить, а какие места лучше обойти стороной. Есть истории людей, которых я встречал. У меня всегда с собой печатная машинка, я записываю самые яркие впечатления сразу же, пока ничего не забыл. Мне кажется, получится интересно. Глава про Лос-Анджелес самая удачная. Там происходят странные вещи. Мисс Мигсдэйл прочитала то, что получается, и ей понравилось.

Мать рассмеялась, и девушка внезапно осознала, что почти никогда не слышала ее смеха.

– Боже, я просто не верю! В Сан-Франциско печатают книги, это замечательно! И ваша идея – просто чудо. Расскажите мне про Лос-Анджелес.

– Сумасшедшее место! Они всегда стояли на краю пропасти, Чума подтолкнула их. Всем заправляет Церковь Апокалипсиса. Мужчины носят только черное, женщины кутаются в длинные одеяния даже в сорокаградусную жару. Над городом летают молитвы, молитвы с утра до вечера. Они убеждены, что Чума – Божье наказание за наши грехи, и хотят поделиться своим знанием с миром. Погодите немного, и до вас доберутся их миссионеры. Мрачное местечко, что и говорить.

– Ну, у нас хватает своих фанатиков.

– Да, слышал об этом. Похоже, ваш Звездун установил тут небольшую военную диктатуру?

– Не произносите здесь этого прозвища! Для нас он генерал Майлз, и точка. У него наполеоновские планы. Леон, предупредите людей в Сан-Франциско, он хочет власти и собирается расширять свои владения.

– Да, похоже, Чума не изменила природы человека.

– Ничуть. – Снова тишина. – Леон, может быть, чаю? Или лучше домашнего бренди?

Хлопок пробки, звон бокалов. Мать предложила тост:

– За вашу книгу!

Тихое журчание их неторопливой беседы убаюкало девушку, она крепко заснула и во сне гуляла по улицам Сан-Франциско.

На следующий день Леон остался, чтобы помочь Мэри починить протекающую крышу дома. Девушка с самого утра ускользнула на волю, сказав, что идет охотиться. Найдя в саду развесистое дерево, она улеглась на одной из верхних ветвей и, оставаясь незамеченной, наблюдала, как Леон и мать вытаскивают из сарая деревянную лестницу и карабкаются на крышу. Ветер доносил до нее отзвуки их дружеской болтовни. Она никак не могла понять, как Мэри, такая замкнутая и нелюдимая, нашла общий язык с незнакомцем за какие-то несколько часов и теперь весело смеется над его шутками. Потом мысли ее переключились на Сан-Франциско. Наконец ноги затекли от долгого лежания в неудобной позе, девушка спрыгнула с дерева и отправилась на поиски добычи.

И на следующий день Леон не уехал, на сей раз помогая рубить поваленное бурей дерево для обогрева дома в холодные зимние месяцы. И еще через день тоже, и девушка не возражала. Его присутствие благотворно влияло на мать – она стала чаще улыбаться, больше разговаривала и, казалось, чувствовала себя в безопасности. Ночью, засыпая, дочь слушала их разговоры – воспоминания о безвозвратно ушедших временах.

– Как ты думаешь, моя история попадет в твою книгу? «Печально известная жительница Сан-Франциско нашла убежище на Центральной Равнине»?

Леон ненадолго задумался, а затем мягко произнес:

– Я бы не хотел, чтобы ты была всего лишь историей. Поехали со мной, тебе здесь не место. Вместе мы победим призраков.

– Может быть, ты прав. Может быть.

– Я прав. Решайся.

– Наверное, я готова. Да, мы едем с тобой.

Девушка лежала с широко распахнутыми глазами, слушая, как они обсуждают приготовления. Вещей у них немного, можно собраться за день. Решено, отъезд назначили на послезавтра.

Она проснулась, когда трава была еще мокрая от росы, вскочила на лошадь и умчалась из дома. Девушка хотела навестить свои любимые места: разрушенный переезд, где так славно шла охота все эти годы; ручей, где росли кувшинки; заброшенный дом, где она нашла стеклянный шар. Ее переполняло радостное волнение, Сан-Франциско заполнил все ее мысли. Интересно, как выглядит Город? Наверное, похож на рынок в Вудлэнде, только в сто или даже тысячу раз больше!

Около полудня она направила лошадь к дому. Издали послышался лай – Друг захлебывался яростно и бессильно, маленький терьер Леона злобно вторил ему. Глухой выстрел, еще один, и собаки смолкли. Почувствовав опасность, девушка спешилась, привязала Малышку к дереву и, надежно укрытая высокой травой, подкралась к забору. Теперь ей был виден весь двор. Маленький терьер лежал около насоса в луже крови, Друг – рядом с крыльцом. Лошади, привязанные к перилам, косились на мертвых собак, раздували ноздри и переминались с ноги на ногу.

Из дома вышли два солдата. Один из них, плотный белобрысый парень не старше двадцати лет, вытолкнул на крыльцо Леона. Руки торговца были связаны за спиной, по лицу текла кровь из разбитого лба. За ними шла Мэри. Второй солдат держал пистолет у ее лба, но она, казалось, не видела ничего вокруг. Руки ее были прижаты к груди, как для молитвы.

Девушка замерла в своем укрытии. Все ее чувства обострились, она видела каждую морщинку на лице матери, грохот солдатских сапог гулко отдавался в мозгу, ноздри раздувались от запаха пороха и крови.

Последним на крыльцо вышел офицер в хаки, с золотыми звездами на погонах. Она вцепилась в арбалет и постаралась трезво оценить свои шансы. Три солдата с заряженными ружьями, револьвер в кобуре у офицера – ей не справиться. В этот момент Леон попытался что-то сказать, но военный ударил его наотмашь по лицу.