Вернор Виндж - Ложная тревога

Слабый стон. Ему начинает вторить другой, а за ним еще и еще. И вот уже сотни голосов объединяются в многоголосый хор, все холмы издают долгий протяжный вопль.

Умершие узнали, для чего у них рот.

Посреди зеленой поляны один из белых крестов начинает шататься и падает.

Первый.

Туман скрывает очертания серых существ, которые появляются из своих могил. Все больше и больше крестов падает, на смену скорбным крикам приходит низкий утробный звук, звук открывающихся и закрывающихся ртов и поедаемой травы. Копошащаяся серая масса постепенно ползет к краю поля, оставляя за собой коричневую голую землю. Миллион голодных ртов, пожирающих все зеленое, мягкое, съедобное. Даже друг друга. Орда достигает заграждения. Единая масса делится на сотни потоков, которые направляются по дорожкам запутанного лабиринта. В тех местах, где стена заграждения невысокая или тонкая, умершие пытаются прогрызть себе дорогу.

Прозвучал приказ, и по всей линии холма раздается стрекотание пулеметов, посылая миллионы смертоносных пчел навстречу голодным ртам. Отравленные пули убивают на месте, тысячами. Запах убитых привлекает десятки тысяч живых, пока и они не попадают под шквальный огонь.

Только единицы не погибли в этой мясорубке, и теперь они в ужасе пытаются спрятаться в отдаленных частях лабиринта, но там их поджидают коварные ловушки.

Из миллиона выжила лишь тысяча самых быстрых и сообразительных. Их тела были тучными, поскольку они появились из могил своих отцов, но даже так они двигались гораздо быстрее бегущего человека. После них не оставалось ни травинки.

В моем пребывании на Шиме был один плюс: я раз и навсегда избавился от ностальгии, которую испытывал по Земле прошлого тысячелетия. Шима как раз на такую и походила. Трущобы, смог, перенаселенность, а теперь еще и это. Я осторожно выглянул из своего укрытия на сборище шиман посреди улицы. Они стоя распевали религиозные гимны, в этом зрелище было что-то одновременно чуждое и родное.

На возвышении располагалось что-то вроде помоста (местный алтарь?), который тускло освещался свечами. За свечами стоял огромный деревянный крест.

Я мысленно перенесся в Чикаго конца 1940-х, там подобные действа проходили каждую неделю. Забавно, но именно с этим воспоминанием мне меньше всего хотелось расставаться. Но после того, как я увидел сборище акулоподобных монстров, преклоненных у алтаря, мои теплые воспоминания о прошлом не могли не измениться. Гимн закончился, но никто не поднялся с колен. Снаружи доносились звуки ночного города, время от времени проезжал военный автомобиль. Город напоминал встревоженный улей. В небе все еще парил недружелюбно настроенный военный корабль.

Затем к алтарю стремительно подошел священник. Толпа одновременно выдохнула. Его черное одеяние в точности копировало сутану земных священников, вплоть до белого воротничка.

Тсумо пошевелилась, на какое-то мгновение наши тела соприкоснулись. Сирбат спрятал нас в тесной комнатенке над главным залом. В данный момент он пытался договориться со священниками о том, чтобы нам предоставили комнату побольше. Тсумо рассматривала толпу верующих сквозь потемневшее от грязи стекло, а затем прошептала: «Христианство очень популярно на Шиме. Примерно двести лет назад здесь появилось два священника-евангелиста. На их месте могли оказаться представители других религий. До этого в этих местах вообще не знали, что такое религия».

В зале под нами прихожане расселись по своим местам, и священник начал проповедь. Меня не покидало ощущение дежа вю. Я посмотрел на лицо девушки. Ее длинные светлые волосы рассыпались по плечам.

– Кекконен, – продолжила она, – ты знаешь, почему земное правительство приняло решение изолировать Шиму?

Странный вопрос.

– Ну, как водится, они кричали о культурном шоке, но на самом деле они боялись, что шимане в два счета обгонят нас в развитии. Меня это не беспокоит. Даже по земным меркам у членов правительства не хватает храбрости и находчивости.

– Профессор, ваша проблема в том, что вы рассматриваете конкуренцию только с экономической точки зрения. Необъяснимый недостаток для человека, который мнит себя выдающимся. Посмотрите вниз. Видите, как те двое дерутся за право нести поднос для подаяний?

Шимане рычали и тянули поднос на себя. В конце концов тот, что покрупнее, полоснул противника по лицу когтистой лапой, оставив глубокие кровоточащие порезы. Коротышка заскулил и выпустил поднос. Победитель неуклюже извлек свой толстый кошелек и бросил на поднос несколько серебряных монет. Затем поднос пошел по рядам. Свидетели драки неотрывно следили за подносом, до проповеди им не было дела.

– Вы знакомы с жизненным циклом шиман, профессор, – это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Конечно… Цивилизация шиман очень бережливая. Они рождаются, чтобы есть – все и всегда. За два года младенцы размером с кулак превращаются в особей весом до шестидесяти килограмм. Через двадцать один месяц после рождения они уже могут производить на свет до тысячи эмбрионов, и для этого спаривание не требуется (хотя и такое тоже изредка случается для обогащения генофонда). Следующие три месяца походят на развитие эмбриона у млекопитающих – плод получает необходимые вещества из организма родителя. В какой-то момент плод достигает таких размеров, что живот становится крупнее других органов. Наконец – здесь я до конца не могу понять, что служит толчком – видимо, внешний фактор, – тысячи малюток прогрызают себе путь на свет из утробы и начинают самостоятельную жизнь.

– Вы наверняка знаете, что геноцид и поедание родителей – естественный процесс развития этих малюток. Поэтому наше правительство не такое уж и глупое. Эта цивилизация несет не только экономическую опасность. Шимане напоминают саранчу, с той лишь разницей, что любой из них опережает нас интеллектуально. Через столетие они будут нам равны. Если с ними начать торговлю сейчас, то потом уже на нас будут ставить эксперименты. Единственный сдерживающий фактор – короткий жизненный цикл. За двадцать четыре месяца даже они не в состоянии узнать достаточно, чтобы полностью реализовать свой феноменальный потенциал, – ее голос стал еще тише и напряженнее. – Если вы сделаете их бессмертными, то мы потеряем единственное преимущество.

В голосе девушки звучали холодные нотки.

– Черт, а я-то думал, что вы на нашей стороне! Деньги от нас ведь вы получили. Если вам так дороги земляне, почему бы вам тогда меня не выдать?

Она ничего не отвечала примерно минуту. Сначала я думал, что она наблюдает за службой внизу, но потом заметил, что она закрыла глаза.