Джеймс Уайт - Врач-убийца

– Вы правы, майор О'Мара, – кивнул командор флота. – Напоминание совершенно ненужное. Пустая трата времени. Будьте кратки.

Кожа лица О'Мары опять приобрела красноватый оттенок. Он сказал:

– Кромзагарцы не уничтожены, они выживут как нация. Капитан-хирург Лиорен виновен лишь в преувеличении полномочий, но никак не в геноциде.

Лиорен разом ощутил гнев, отчаяние и жуткий страх. Сохранив взгляд одного глаза на О'Маре, остальные три он устремил на каждого из членов суда и, стараясь сдерживаться, проговорил:

– Не стоит говорить о преувеличениях. Вина моя безмерна. И мне нет нужды напоминать майору О'Маре о том наказании, которое должен нести всякий медик, чья беспечность или халатность повлекли за собой смерть пациента. У такого медика нет будущего.

Я виновен в халатности, – упрямо продолжал Лиорен, всем сердцем желая, чтобы транслятор смог воспроизвести звучащее в его голосе отчаяние. – Мне смешны попытки защиты приуменьшить и простить мои деяния. Тот факт, что остальные, включая и персонал госпиталя, занятый в исследовании по апробации противочумного препарата, были потрясены поведением кромзагарцев, для меня не извинение. Сам я ни в коей мере не должен был удивиться такому обороту событий, поскольку к моим услугам была вся информация, все ключи к разгадке – мне бы только верно угадать! Но я не угадал, потому что интуицию мою затмевала гордыня и амбиции, потому что я самонадеянно полагал, что быстрое и полное излечение кромзагарцев улучшит мою профессиональную репутацию. Я не угадал правду, потому что был халатен, ненаблюдателен, потому что мышление мое было косным. Я проявил преступное ханжество, отказавшись подслушать разговоры кромзагарцев о взаимоотношениях между полами – это могло бы дать мне четкое представление о возможном развитии событий, я был нетерпелив, не слушал начальство, призывавшее к осторожности...

– Амбиция, гордыня и нетерпеливость, – поспешно вставил О'Мара, – это не преступления, и уж если суду стоит за что-то наказывать Лиорена, так это за некоторую степень профессионального небрежения. Самое страшное наказание в таких случаях – небольшое понижение по службе.

– Мы, – чванливо проговорил командор флота Дермод, – не можем позволить защите диктовать суду, что ему делать, а что нет, а также вмешиваться в последнее слово обвиняемого. Сядьте, майор. Хирург-капитан Лиорен, вы можете продолжать.

Вина, страх и отчаяние настолько переполнили сознание Лиорена, что он вдруг позабыл о прибереженных напоследок убийственных аргументах. Говорить он теперь мог только о своих чувствах, говорить и надеяться на то, что эти чувства будут поняты.

– Мне почти нечего добавить к сказанному, – вяло проговорил Лиорен. – Я виновен в чудовищной ошибке. Я вызвал смерть многих тысяч кромзагарцев, и я не достоин того, чтобы жить дальше. Я прошу у суда милосердия и смертного приговора.

О'Мара снова встал.

– Я знаю, – проворчал он, – что последнее слово – за обвинением. Но позвольте выразить вам все мое уважение, сэр, и сказать, что я обратился к суду с прошением по этому делу. В прошении высказано представление, которое пока не было возможности обсудить.

– Ваше прошение принято и рассмотрено, – отрезал Дермод. – Копия прошения была передана обвиняемому, который, по вполне понятным причинам, прошение отклонил. И да будет мне позволено напомнить защите, что последнее слово за мной. Прошу вас сесть, майор. Суд удаляется на совещание.

Трех офицеров, членов трибунала, окутало серое полушарие – дымчатое защитное поле.

Казалось, оно лишило дара речи и всех остальных. Присутствующие в зале смотрели на Лиорена, а Лиорен увидел в последнем ряду Приликлу. Расстояние для эмпата было большим, и все же маленький цинрусскиец дрожал. Но сейчас Лиорен никак не мог сдерживать свое эмоциональное излучение. Как только он вспомнил содержание прошения, поданного О'Марой в суд, он ощутил такой непередаваемый ужас, такое отчаяние, такой гнев, что ему впервые в жизни сознательно захотелось лишить жизни другое существо.

О'Мара заметил, что один из глаз Лиорена смотрит на него в упор, и едва заметно наклонил голову. Лиорен знал, что О'Мара – не эмпат, но, наверное, и хороший психолог мог сейчас прочитать, что творится в душе у Лиорена.

Вдруг защитное поле исчезло, и председатель суда склонился к столу.

– Прежде чем вынести приговор, – сурово проговорил командор флота, глядя на О'Мару, – суду хотелось бы получить от защиты разъяснения и заверения относительно возможного поведения обвиняемого в случае вынесения ему не смертного приговора, а приговора, предусматривающего лишение свободы. Учитывая нынешнее состояние психики хирурга-капитана Лиорена, нет ли вероятности, что и в том, и в другом случае быстро наступит смерть обвиняемого?

О'Мара встал и, глядя скорее на Лиорена, чем на Дермода, отчеканил:

– Мое профессиональное мнение таково: этого не случится. Заключение мое основано на наблюдении за обвиняемым во время его обучения здесь и за его поведением после кромзагарской катастрофы. Хирург-капитан – существо с высокоразвитыми морально-этическими нормами, он сочтет бесчестным уход от назначенного ему наказания путем самоубийства. Правда, лишение свободы можно рассматривать как более суровую меру, если говорить о муках совести. Однако, если суд обратится к моему прошению, то там я говорю не о лишении Лиорена свободы, а лишь об ограничении этой свободы. Я могу высказаться и более определенно: сам себя обвиняемый не убьет, но будет благодарен суду, если суд сделает это за него.

– Благодарю вас, майор, – кивнул Дермод и повернул голову к Лиорену. – Хирург-капитан Лиорен, – громко и отчетливо проговорил председатель суда. – Настоящий трибунал подтверждает приговоры, вынесенные гражданским и медицинским судами вашей родной планеты Тарла. Вы признаетесь виновным в непростительной ошибке, которая, увы, привела к ужасной катастрофе, и, хотя в сложившихся обстоятельствах, наверное, милосерднее было бы поступить именно так, как вы просите, мы не отступим от юридической практики, сложившейся в Федерации на протяжении трех столетий, и не вынесем вам смертного приговора. Вместо этого вы приговариваетесь к ограничению свободы, к исправительным работам сроком на два года, вы лишаетесь медицинской степени и своего звания в рядах Корпуса Мониторов. Вам запрещается покидать этот госпиталь. Места здесь вполне достаточно для того, чтобы ваше заключение не тяготило вас. По вполне понятным причинам вам также запрещается приближаться к отделению, где лежат кромзагарцы. Вы будете работать под руководством и под наблюдением Главного психолога О'Мары. За время вашего пребывания здесь майор собирается провести вашу психокоррекцию, что поможет вам начать свою карьеру заново.