Андрей Круз - Земля лишних. Том 1

Я припарковал пикап поближе к подъезду и заглушил хорошо потрудившийся дизель. Видимо, наступившая тишина разбудила Марию Пилар, которая вскинулась, огляделась вокруг непонимающими глазами. Я сказал ей, что все, приехали, что мы уже на базе и идем спать в гостиницу. Она спросила, где ее джип, и я сказал, что он никуда не денется, что его угнали в парк вместе с бронетехникой, и завтра за нами заедет прапорщик Быхов на нем, и отвезет куда следует. Она сонно кивнула, с трудом выбралась из машины. Я подхватил с заднего сиденья свою сумку и ее рюкзак, закинул все это себе на плечо, и, подумав, другой рукой взял Марию Пилар под руку, чтобы она не промахнулась мимо дверей на входе.

В просто отделанном и частично освещенном холле я нашел стойку, за которой стояла молодая женщина в светлой, серовато-зеленой повседневной форме и с погонами сержанта. Мы подошли, и я не успел раскрыть рот, как женщина спросила: "От Немцова?". Я кивнул, она протянула мне два ключа с пластиковыми бирками, на которых были выдавлены красные цифры 222 и 223, и сказала:

– Заселяйтесь, отдыхайте. Вас будить завтра?

– Меня в половину девятого, а девушку… у вас внутренние телефоны есть?

– Разумеется. Из номера в номер звонить через "ноль".

– Девушку тогда я сам разбужу, если получится.

Женщина-сержант мимолетно улыбнулась, затем попросила наши идентификационные карты. Я протянул ей свою, а у Марии Пилар пришлось просить дважды - она смотрела на меня ничего не понимающими, и невероятно сонными глазами. Наконец она поняла, что я у нее прошу, расстегнула маленький карманчик на бедре, вытащила свою карту.

Женщина в форме просто считала сканером штрих-коды и вернула документы.

– Спокойной ночи, отдыхайте. Завтра вас разбудим. Завтрак у нас накрывают с восьми утра до одиннадцати.

Я снова подхватил багаж и спящую красавицу, и потащил это все по лестнице на второй этаж. Свет в коридоре горел в дежурном варианте, не ярче ночников, поэтому к номерам на дверях пришлось присматриваться. Как и ожидалось, нам выделили два соседних номера. Я бросил свою сумку на пол возле дверей двести двадцать второго, довел Марию Пилар до следующего, открыл ей дверь ключом, нащупал внутри выключатель, завел ее внутрь и положил ее рюкзак на кресло. Затем пошел обратно к выходу. Неожиданно она меня остановила, обняла за шею, и поцеловала в губы. Ее губы были теплыми и удивительно нежными. И поцелуй был не жаркий любовный, а тоже… просто теплый, нежный. Затем она улыбнулась, сказала "Gracias" и легонько, почти незаметно, подтолкнула меня к выходу. Я шепнул ей "Sleep tight" и пошел в свой номер. Спать.

Проснулся я за пять минут до телефонного звонка дежурной, чувствуя себя удивительно выспавшимся и отдохнувшим. Валялся в постели до звонка, ответил на него, затем пошел в душ, долго лил на себя попеременно горячую и холодную воду, побрился, освежил личность туалетной водой из своих запасов, сделал вид, что причесываюсь - с моей стрижкой особенно причесывать нечего, и пошел к телефону будить Марию Пилар. Оказалось, что солнце в ее лице уже взошло, в трубке было слышно, что в ее номере играет музыка. Я огляделся - действительно, в углу, под телевизором, стоял маленький музыкальный центр, и стопкой лежали несколько компакт дисков. Номер был простым, но довольно просторным, очень чистым. Снова позвонил ей, спросил, собирается ли она завтракать? Она ответила, что собирается немедленно. Я вышел из номера и столкнулся с ней. Сегодня она решила не поражать окружающих воинственностью вида или откровенной демонстрацией своих многочисленных достоинств. На ней были легкие брюки из ткани вроде некрашеного льна, белоснежная майка с короткими рукавами, оттеняющая ее бронзовую смуглость, и на ногах - легкие сандалии на тоненькой подошве, сплетенные из полосок рыжей кожи. Ступни у нее были маленькие и очень изящные, на правой ноге на двух пальцах были золотые колечки. Когда она шла, можно было заметить, что на левой тонкой щиколотке у нее широкая плоская золотая цепь, больше напоминающая браслет. Косметики на ней почти не было, но она в ней и не нуждалась - слишком ярким ее лицо было от природы, а густые блестящие волосы она туго зачесала назад и скрутила в аккуратный узел на затылке, закрепив его какой то удивительно загогулистой застежкой из кости.

Мы спустились в гостиничное кафе, где уже половина столов была занята. Было несколько офицеров в разных званиях, в светлой серо-зеленой форме, как у девушки-сержанта за стойкой портье, были и гражданские, одетые по разному. Гражданские были, судя по всему, какими-то инженерами или техниками, потому что, завтракая, перебирали чертежи непонятно чего и очень оживленно спорили.

Завтрак был накрыт по принципу "шведского стола", а по составу меню напоминал "Русское бистро", только покачественней. Несколько видов пирожков и пирогов, салаты, свежевыпеченный хлеб и нарезанное мясо, и сыр разных видов, молоко, йогурт, соки и квас. Все же с национальным уклоном. Свежие булочки и варенье тоже прилагалось.

Мария Пилар об объеме талии не слишком беспокоилась, если судить по тому, как лихо она пробежалась по подносам, навалив в широкую плоскую тарелку целую кучу пирожков со всем, что там было, и налив себе сразу два стакана цельного молока. Ну что же, если она так ест всегда, а талия у нее по-прежнему такая, какую я вижу сейчас, то прибавка в весе ей точно не грозит.

Пройдясь по залу, кубинка собрала привычную дозу мужского внимания, даже девушка в форме рядовой, выполнявшая функции официантки, разливавшей кофе и чай, и та замерла с кофейником в руке. Затем взгляды мужчин скрестились на мне, и в их печальных глазах явственно читалась глубокая зависть. Не буду же я всем и каждому объяснять, что меня вчера просто поцеловали, и за дверь выставили.

Мария Пилар доела пирожки, выпила все молоко, отдала должное сдобным булочкам с маслом и вареньем. Особенно ей понравилось какое-то ярко красное варенье из совершенно неизвестных мне ягод, она даже пальцы облизала с явным удовольствием. Выпила две чашки кофе со сливками, после чего с радостным блеском в глазах уставилась на меня. Как будто папа должен дочку похвалить, что она такая умница и так позавтракала хорошо, и теперь ее можно в детский сад вести.

Я сказал, что сейчас придет ее машина, а мне надо будет отбыть с прапорщиком Быховым в штаб армии. Мария Пилар кивнула, и хоть и не на совсем чистом, но все же очень русском языке сказала:

– Конечно. И я с тобой, мне тоже туда надо.

Обидно все же. Я эти брюки еще не одевал после прохода через "ворота", полчаса проносил, и целую чашку кофе на них вывернул. Теперь осталось только прийти в себя, и можно топать в номер переодеваться. Рядовая и официантка в одном лице подбежала ко мне с салфетками, собираясь помочь, но в последний момент остановилась. Все же неловко девушке собственноручно там вытирать, тем более, если мужчина с дамой. Подумав, она протянула салфетку мне. Я промокнул все больше и больше разбегающееся по светлым брюкам пятно. Мария Пилар ехидно посмотрела на меня и спросила по-русски же: