Blackfighter - Черный истребитель

– Ну, надо же! Приехала. А почему не через год?

– Моя квартира, когда хочу, тогда и приезжаю… - буркнула Танька.

– Вот так? И когда хочу, уезжаю?

– Именно… - Танька взяла со стола пачку "Rothmans".

– Это что-то новенькое. Что, новый роман? - в интонациях Андрея проскользнуло что-то такое, от чего Танька взвилась.

– Хотя бы. Тебе-то что?

– Ну, красавица, я тебе вроде бы муж. Или как?

– Или как. Завтра подадим заявление, через месяц будешь "или как".

– Что-о?! - Андрей подскочил со стула. - Тебя по голове ударили? Кто? Враги? Интервенты?

Танька наконец-то прикурила сигарету, затянулась, резко выдохнула дым.

– Какая разница, кто меня чем ударил. Я с тобой больше жить не хочу.

– И как ты себе это представляешь?

– Очень. Просто, - раздельно выговорила Танька. - Бери все, что считаешь своим, и уезжай куда хочешь.

– Хорошо, возьму. Все, что считаю своим. Все, что я покупал для тебя, потаскухи. И вообще…

"Потаскуху" Танька пропустила мимо ушей, но все же насторожилась:

– Не забывай, что по закону я имею право на половину имущества. Квартира не считается. Она мне принадлежала до нашего брака. - Законы Танька знала весьма и весьма поверхностно, но если по работе ей приходилось собирать информацию, то она ее запоминала.

– Ну ты и стерва! - с ненавистью выговорил Андрей, сминая в пепельнице бычок. - Адвоката себе нашла в новые идиоты?

Танька устало рассмеялась.

– Ну, если в "старых идиотах" был программист, то должно же быть в жизни разнообра…

Пощечина была увесистой. Танька потерла щеку, смахнула с глаз автоматически выступившие слезы, посмотрела на Андрея в упор.

– А вот теперь - бери, что унесешь, и уматывай отсюда в ближайшие полчаса.

– С какой стати? - заорал муж.

– С такой. Ты в этой квартире не прописан и находишься здесь только по моему согласию. А оно кончилось. Сам пойдешь или в милицию позвонить?

– Стерва! Тварь! Дура… - захрипел Андрей, сметая со стола чашки и тарелки, швыряя на пол цветочный горшок с любимым Танькиным кактусом и пиная табуретку.

– Или психиатрическую вызвать? - участливо осведомилась Танька, но на всякий случай взяла с разделочного столика овощной нож.

Андрей продолжал избавлять дом от лишних чашек, тарелок и прочей посуды.

– Ну, поговорили. Я иду в ванную, когда выйду - освободи помещение. Завтра идем в ЗАГС, о разделе вещей поговорим перед этим. Приходи к четырем.

Танька заперла дверь на задвижку, но нож все-таки положила на край ванной.

Она набрала в ванную прохладной воды, бросила туда щедрую жменю морской соли с запахом жасмина, скинула с себя надоевшие несвежие шмотки и с наслаждением погрузилась в воду. В квартире происходил какой-то шум, но Таньке было все равно. Да пусть хоть все разгромит. Гитару бы не поломал, но, может, хватит совести? Да и то… плевать. Плевать на все.

Танька прикрыла глаза и погрузилась в воду так, что только ноздри и торчали над поверхностью. Вот теперь было действительно больно - она вдруг всем телом почувствовала свое одиночество. Всем телом, на котором вдруг обнаружилось столько меток памяти - небольшой синяк на груди, следы пальцев на запястьях, еще какие-то едва заметные ссадинки… В прохладной воде все это вдруг стало таким чувствительным и ярким, что Танька почувствовала в глазах и носу жжение, как от перца.

Плакать она разучилась еще лет пять-шесть назад. Приснился очередной сон, который Танька помнила и по сю пору. Во сне было столько боли, что Танька проснулась и захотела заплакать - но не смогла. Слез не было. И с тех пор их не было уже ни в каких случаях - резало порой глаза, хотелось зареветь, но плача - не получалось. Даже когда казалось, что голова вот-вот лопнет от крика, мечущегося между висками.

Вода многократно остывала, но Танька еще и еще раз подливала горячей и вылезать не спешила. Наконец, стало как-то легче, и, тщательно отдраив себя жесткой губкой и трижды вымыв волосы, она вышла из ванной. В комнате царил погром. Все было повыкинуто из шкафов - не наспех, а нарочно, какие-то Танькины вещи валялись порванными, в шкафу было разбито стекло и остатки его были изляпаны уже высохшими пятнами крови. Танька презрительно рассмеялась, отпинывая с дороги барахло, прошла к своему компьютеру, включила его. Старенький агрегат уцелел. Танька включила музыку и принялась запихивать вещи в шкаф, не разбирая.

Уже темнело. Танька поискала взглядом будильник, обнаружила его разбитым, дошла до компьютера. Было больше одиннадцати. Спать, как всегда ночью, не хотелось. Но нужно было что-то делать, и Танька уселась за компьютер мужа, рисовать свои любимые абстракции из цветных линий и пятен.

Заявление было подано вполне успешно, не возникло проблем и с разделом имущества. Супруг забрал только свой компьютер, личные вещи и часть книг, в основном, по профессии. Все остальное он широким жестом оставил Таньке - "Пользуйся!". Танька посмеялась, но выбрасывать различные телевизоры-видеокамеры вслед уезжающему супругу не стала, просто сделала уборку и засунула все, чем пользовалась редко, в нижние ящики шкафа. Вся эта "ахинея" ей была не нужна, и она подумала, что нужно будет заказать контейнер и выслать Андрею все его имущество по почте.

Ее захлестнула обычная суета - оказалось, что сессию можно все-таки сдать, и сдавать нужно было срочно, новую работу придется искать, и желательно - в ближайшие две недели, чтобы было на что жить до зарплаты… С сессией Танька разобралась, но больше сил ни на что не хватило. Только найти подработку переводом. Интернет был проплачен на полгода вперед, и с поиском надомной работы проблем не возникло.

С утра Танька покупала пару бутылок красного вина и черный хлеб в ближайшем магазине, открывала вино, садилась за компьютер и уныло мучила нудные тексты статей про различные лекарства. Выполнив дневную норму, она отправлялась сидеть в воде в темной ванной, вылезала к вечеру, заходила в Интернет и там бестолково ползала с сайта на сайт, с трудом понимая смысл написанного на экране. Какие-то случайные чаты, сайты сетевой поэзии, библиотеки, потом - несложные онлайновые игрушки… Выключив компьютер, она падала на незастеленную постель и засыпала глухим сном без сновидений.

Сколько времени прошло так, толком сказать она не могла. Жизнь мерялась интервалами - от гонорара до гонорара, от одного мешка, полного бутылок из-под вина, до другого. Ей никто не звонил, не приходил в гости, сама она ни разу никуда не выходила, кроме ближайшего магазина, рынка и фирмы, которая брала у нее переводы. Танька похудела, нос заострился, на всем лице остались только глаза. Ей было все равно. Раз в неделю она покупала стиральный порошок и средства для уборки, мыла квартиру, стирала свои шмотки - скопом, благо в ее гардеробе вещи были одного цвета, черного. Мятое, но выстиранное шмотье она напяливала по принципу "лишь бы в милицию не забрали" и никак больше собой не интересовалась.