Владимир Булат - Лишь бы не было войны

Что была бы Россия без социализма? Убогая страна на обочине мировой истории без прошлого и будущего. Полуколония мирового империализма. Нам пришлось бы, подобно германцам, долгие годы бороться за национальную независимость и воссоединение... Но ленинский гений, осуществивший Великий Октябрь, одним мощным прыжком перенес нас через болото либерализма...

Не думайте, что за границей кто-то нас любит. Да, у нас много друзей (особенно в Рейхе), но на первое место всякое государство ставит не дружбу, а свои национальные интересы. Помните басню Михалкова: "Всем все равно не угодишь, себе же только навредишь". Поэтому мы должны в любую минуту быть готовы лечь костьми у порога наших домов на пути агрессора, откуда бы он ни появился. И здесь плечом к плечу с нами встанут древнерусские витязи и суворовские чудо-богатыри. Противоестественность либерального мировоззрения доходит до того, что она лишает нас нашей опоры - нашего прошлого. Если мы когда-либо изменим Великим Предначертаниям Русской Идеи, мы заслужим проклятье предков и насмешки потомков. Будем же достойны своего великого прошлого и Светлого Будущего. Наша страна будет существовать вечно, если найдется хотя бы миллион парней, готовых умереть за родные березы и черешни.

Твердо стоя на национальной почве, обильно удобренной кровью прошлых поколений, защитивших Отечество, мы уверенно смотрим в лицо всем ветрам будущего и знаем, что нет такой трудности, которую бы не преодолел русский человек!"

Надо сказать, что ораторское искусство в Советском Союзе заметно улучшилось за последние пятьдесят лет, причем не без германского влияния.

В военном городке, рассчитанном тысяч на десять, обитала едва ли пятая часть. Любитель пригубить - Андрей Титомиров - сразу же свел знакомство со срочниками, но те в первый же раз напоили его до полусмерти, так что он дал зарок больше не прикасаться к спиртному (во всяком случае, до Ленинграда). Все солдаты и младшее офицерство поголовно играли в нарды.

По утрам уже здорово морозило, и мы про себя поносили старшину, гонявшего нас ежеутренне на ледяной водопой. Комары здесь - настоящие вампиры, нам выдавали баночки с каким-то вьетнамским бальзамом, чей запах к концу дня причудливо мешался с ароматами гразной одежды и потных тел.

Досуг - а мы имели в день два(!) часа досуга (на час больше, чем простые срочники) - тратить было по большей части не на что. Библиотека в/ч была никудышней: все сплошь современные, малоизвестные и малоинтересные авторы, так что я впервые загрустил о своей шикарной библиотеке стоимостью в несколько десятков миллионов рублей. Иногда привозили прокатные и старые фильмы: "Забытая мелодия для флейты", "Красные колокола", немецкий "Юность Адольфа", французский "Скупой" с Луи де Фюнесом.

Старшина нам скучать не давал и с немецкой педантичностью вколачивал в наши головы военную науку на совесть. Верхом его остроумия были вечерние переклички:

- Алканафт! - орал он перед вытянувшимся строем из сорока восьми душ.

Обидчивый тощий еврей, не дожидаясь особого приглашения, выходил из строя и осмеливался поправить старшину:

- Легионер Элкана, товарищ старшина.

- Смените вашу дебильную фамилию, иначе будете всю жизнь оплачивать услуги медвытрезвителя... Ха-ха! Какого дьявола вы отсутствовали на сегодняшних занятиях?!

Элкана молчал, но за него уже отвечали:

- Товарищ старшина, разрешите обратиться? У легионера Элканы сегодня суббота.

- С такими принципами в гетто жить надо, мэлодой ч'хэловэк, - и продолжал раскатисто. - Неужели таких, как вы, любят девки?! Вы гляньте, на кого вы похожи! Спины колесом, тощие бицепсы... Кто там сморкается?! В соплях утонешь! Ничего: цыплят по осени считают! Попадете на границу благословите меня!

Незадолго до отправки на границу произошло примечательное событие, числа семнадцатого сентября. Я простыл и чувствовал себя прескверно (во всех болезнях самое отвратительное то, что начисто забываешь свое здоровое состояние, и болезнь заполняет все ощущения - в это время лучше всего читается Достоевский). Гарнизонный врач - доброжелательный фаталист прописал мне несколько лекарств с заумными названиями и отпустил полежать сутки в казарме (в его кабинете полстены занимал гигантский немецкий календарь с белокурыми девушками - гештальтгимнастками). Когда я вошел в казарму, никого не было, а на многих койках белели квадратные листовки. Я завалился на койку и стал читать:

БРАТЬЯ-СЛАВЯНЕ!

Вот уже пятьдесят пять лет, как коричневая чума застлала Европу, вот уже пятьдесят лет, как в Европе не осталось в живых ни одного еврея. Мы, евреи, создавшие европейскую цивилизацию, были изгнаны и уничтожены тевтонскими варварами. Кровь еврейских женщин, детей, стариков вопиет о мщении! Вы, русские, должны мстить за нас. Мы, избранный народ, берем вас в свои работники. Это великая честь для вас. Мстите за Аушвиц и Дахау! Убивайте немцев! Не щадите ни женщин, ни детей, как они нас не щадили! Пусть не останется на земле ни одного немца в назидание всем народам. Уничтожьте немцев и весь их крупный и мелкий скот! Мы требуем в союзе с Америкой объявить войну Германии до ее полного уничтожения! Смерть немцам!

ГЕБИМ

Листовку в этот момент читал не один я, на другом конце палаты стоял наш бригадир. Внук Штольца и Обломова, он пришел в ярость и заорал мне первому попавшемуся:

- Какая тварь это писала?! Убью как собаку! Вальдемар! ты - первый свидетель. Они наложили это, когда все завтракали, а дневальный... Это ведь с него спрос! Кто дневальный?!

В этот момент листовки обнаружили в других казармах, и даже в офицерском корпусе. Старшина ругался на чем свет стоит, называл нас "свинскими собаками" и сказал, что ноги растут из нашего легиона, ибо больше евреев в военном городке не было. Их - всего восемнадцать - едва ли не под конвоем привели в штаб, где они давали объяснение случившемуся и клялись всеми ветхозаветными клятвами, что это не их рук дело. На счастье, германская военная делегация, к приезду которой и была, видимо, приурочена эта акция, не доехала до нашего расположения и повернула в сторону Хабаровска. Полковник - командир в/ч - собрал всех нас на плацу:

- В нашей воинской части произошел отвратительный случай. Невыявленные пока диверсанты распространили печатную продукцию агитационного содержания, разжигающую национальную рознь и пропагандирующую войну с нашими немецкими соседями - страной, дружественной СССР. Этот факт позорен и вреден для репутации нашей воинской части. Я надеюсь, что если у авторов этой порнографии есть хоть капля чести, они явятся с повинной и понесут заслуженное наказание.

После к нам подошел старшина и сказал весьма отчетливо: