Артем Колчанов - Путь к Золотистой

На экране появилось большое и очень светлое помещение, в центре которого, под прозрачным бронеколпаком, висел искрящийся гроздьями кристаллосхем трёхметровый шар большого кибермозга.

– Это ты? - спросил я.

– Нет, это ещё не я, а мой предшественник, хотя я выгляжу практически точно также, на первый взгляд не отличить. Но сейчас я хочу сказать тебе не об этом.

В помещении вдоль стен тянулись разнокалиберные пульты, панели управления и терминалы, за ними сосредоточенно работали два десятка человек в голубых комбинезонах. Но тут отодвинулась в сторону тяжёлая бронированная заслонка двери. В зал вошёл невысокий пожилой человек. Изображение на экране приблизилось и стало хорошо видно его лицо, смуглое, пересечённое морщинами, с коротким ёжиком седых волос.

– Это доктор кибернетики и одновременно генерал Службы Безопасности Джон Райт. Может быть слышал про такого? Хотя вряд ли, операция на Ньюре, которой он руководил, и чуть было не погиб, до сих пор не рассекречена, хотя прошло столько лет. Так вот, он предложил новый вариант решения задачи - использовать принцип полного моделирования. Коротко этот вариант можно сформулировать примерно так: Если пилот-человек может прекрасно вести корабль в Пустоте, нужно: достаточно полно и достоверно смоделировать в одной из параллелей компьютерного интеллекта интеллект человеческий. Это и есть "не вполне разрешённый эксперимент", на проведение которого было получено разрешение Совета Безопасности.

Изображение на экране погасло, и несколько секунд на экране был какой-то бешено меняющийся хаос из разноцветных светящихся пятен. Потом на нём опять появилось изображение того же самого помещения. Сейчас в нём был почти что полумрак, и только один человек. Он стоял, опёршись обеими руками в толстый стеролит бронеколпака, и смотрел на висящий за ним шар кибернетического мозга. Выражение лица этого человека постоянно менялось, быстро и не вполне уловимо. На нём сменяли друг друга: то весёлая улыбка, то хитрый прищур глаз, то лицо становилось серьёзным, то мрачным, то печальным, то вообще каменело неподвижной маской статуи. На вид ему было всего лет восемнадцать, вряд ли больше, но я сразу же понял, что он старше и, намного старше.

– Это доктор медицины и доктор кибернетики, действительный член Академии Наук Содружества Александр Владимирович Закат, или же просто Лек. Мой главный породитель, - последнее слово Рэй сказал с печальной усмешкой, - а там, за прозрачной стенкой, уже не мой предшественник, а я… Я был создан по более проработанной и усовершенствованной схеме, чем оба моих предшественника. У меня сдвоенный вычислитель, два полностью независимых контура, отличающихся по структуре - обычный логический и алогично-моделирующий, значительно изменена структура памяти, чем ещё в полтора раза увеличен её объем и поднята эффективность. Сам же я немного меньше и легче своих предшественников, но по всем техническим характеристикам намного превосхожу.

– Здесь ты наверно привираешь?

– За весь рассказ я не приврал ни единого слова. Клянусь обоими своими вычислителями и памятью в придачу. Не веришь?

– Верю, верю, - поспешно сказал я и забрался на кресло с ногами, - продолжай.

– Лек, ну то есть, конечно, доктор кибернетики и доктор медицины Александр Закат непосредственно руководил моим созданием. Он вообще-то очень хороший человек, хотя и странный. Именно он придумал то, как практически решить задачу полного моделирования, как сделать, чтобы машина думала, как человек, решала, как человек, чтобы у неё был по-настоящему человеческий интеллект, а не машинный.

– Но ведь во всех учебниках кибернетики говорится о том, что скопировать человека в машине принципиально невозможно.

– Ну и что тут такого, учебники как всегда правы, на то они и учебники, но вот только они не всегда точны, не всё так просто в нашем мире. Скопировать какого-то конкретного человека действительно пока ещё невозможно, но смоделировать человека вообще, некую абстрактную единицу, возможно вполне. Да и то только младенца-новорождённого. Дальнейшего же развития можно добиться правильным обучением. Этот способ так же уже давно был описан в научных трудах, но не давал практических результатов. Машина всё равно оставалась машиной, потому что осознавала себя именно машиной, а не человеком. Но Лек-то и придумал, как обмануть только что смонтированную машину, ну то есть меня, хотя меня как личности тогда ещё не существовало.

Рэй замолчал, а на экране появилось изображение робота. Не такого, какие есть или какие были когда-то, а такого, какого люди представляли себе очень давно, этакую стилизованную карикатуру, грубую и примитивную, квадратного железного человека.

– И они сделали тебя мозгом робота? - тут же догадался я.

– Почти что так. Я был связан с роботом каналом широкой двусторонней связи. Но обо всём этом я узнал намного позже. А так я появился на свет, как ребёнок и увидел мир глазами этого мальчишки. Сделано всё это было просто здорово, комар носу не подточит. И поначалу я ни о чём не догадывался, считал себя самым обыкновенным человеком. Хотя, если честно сказать, в то время я об этом вообще не задумывался. Зачем о чём-то думать, если и так жизнь прекрасна и в ней нет особых забот. Первый год моей жизни, как я узнал потом, был прокручен в ускоренном времени. А память о первых годах жизни сильно ослаблена. И даже сейчас я хорошо помню только какие-то жалкие урывки.

– Но ведь и мы, люди, почти никогда не помним своего раннего детства.

– Я это знаю, Вик. Первое, что я помню связно и подробно, было тогда, когда мне было три года. Сейчас я покажу тебе специально подобранные отрывки моих воспоминаний. Посмотри сам, может быть тогда я стану для тебя понятнее

Рэй замолчал. Экран над столом снова покрылся цветовым хаосом. Я собрался спросить у Рэя, что это такое, но тут на экране появилось изображение, и я отложил вопрос на потом. На экране словно бы сквозь рассеивающийся туман проступила небольшая комната со стеклянными стенами. Внезапно, за какую-то долю секунды, "туман" рассеялся окончательно, и я увидел комнату так, словно бы это я был там. Увидел, что на улице начинается вечер, а за стеклянными стенами моросит мелкий и затяжной осенний дождь, такой, каких никогда не было на Дивере, и про которые я знал только по фильмам.

– Рэй, - раздался из динамиков незнакомый мне голос, изображение быстро сменилось другим, но тут же погасло, а Рэй извиняющимся тоном сказал:

– Не могу я, не получается. На экране эффект совсем не тот, что в действительности.

– Тогда рассказывай так. Не все же могут свою память на экране прокручивать, но и без того понятно бывает.