Андрэ Нортон - Звезды, не нанесенные на карты

– А откуда ты знаешь, что я захочу вернуться? Лоргал – вполне заурядный выбор для сектора Фатфар. Могу направиться, куда захочу…

– Да неужели? – спросил Иити.

Вторично на лице Ризка появилось удивленное выражение. Он посмотрел на мутанта, и во взгляде его не было радости.

– Телепат! – Это он произнес как проклятие.

– Больше того, – поторопился я подтвердить. – У Иити есть способность добиваться, чтобы все, что должно быть сделано, было сделано.

– Ты говоришь, что тебя преследует Гильдия, и хочешь, чтобы я подписал контракт на год. Ты выбираешь для первого приземления адскую дыру. А теперь это… этот…

– Мой партнер, – подсказал я, видя, что он не может отыскать нужного слова.

– Этот партнер намекает, что может заставить меня выполнять его желания.

– Можешь в это поверить.

– А что я получу взамен? Зарплату пилота?..

Справедливое возражение. Я готов был пойти на уступки.

– Долевое участие…

Он застыл. Я видел, как рука его дернулась, пальцы сложились в кулак, а кулак нацелился бы на меня, если бы он не сохранил контроль над собой. Я видел, что ему совсем не понравился намек на его прошлое. Не понравилось то, что я воспользовался жаргоном вольных торговцев и предложил ему долю прибыли. Но он кивнул.

Затем он прижал большой палец к подушечке для подписи и вслух назвал свое имя и номер лицензии, формально принимая на себя обязанности пилота на один планетный год – в таких случаях подразумеваются года планеты, с которой мы только что взлетели; год здесь составлял примерно четыреста дней.

Когда корабль в гиперпространстве, на нем нечего делать; это составляло серьезную проблему на ранних исследовательских и торговых кораблях. Ибо от безделья люди причиняют неприятности. Обычно у членов экипажа возникали разнообразные хобби, которые давали им занятие. Но если у Ризка в прошлом такое хобби было, он этого никак не показывал.

Однако он регулярно пользовался специальной каютой для физических упражнений. Я тоже, чтобы не ослабли мышцы в уменьшенной силе тяжести космического перелета. И чем больше времени проходило, тем сильнее отличался Ризк от того пьяницы, которого мы встретили в притоне за пределами портовой зоны.

Почти все мое время занимало изучение записей, которые я с неохотной помощью Патруля раздобыл в нескольких оставшихся от Вондара Астла камерах хранения. Некоторые записи были мне понятны, но остальные, особенно закодированные, нет. Вондар был не только торговцем, но и бродягой. Он мог бы заработать состояние как ювелир и продавец, если бы осел в какой-нибудь внутренней системе. Но он стремился к странствиям и обладал непоседливостью Перворазведчика.

Его искусство ювелира мне было недоступно, а из знаний я владел едва десятой частью – если не слишком переоцениваю то, что сумел усвоить у него за годы наших отношений мастера и подмастерья. Но его записи, которые по закону принадлежат мне как подмастерью, это мое наследство, и часть моих надежд основывалась на них. Разумно попытаться ими воспользоваться. Ибо поиск источника камней предтеч невозможен без средств.

Я смотрел на экран, сосредоточиваясь на том, что не успел усвоить во время ученичества у Вондара. Иногда собственное невежество погружало меня в отчаяние и заставляло подумать, не управлял ли мною Иити, как движут звезды и кометы в самой распространенной галактической игре, которая по участвующим в ней фигурам так и называется – «Звезды и кометы».

Но я также был уверен, что, если это его рук дело, я никогда об этом не узнаю и для собственного душевного спокойствия мне лучше не углубляться в такие размышления. Теперь прежде всего нужно думать о своей задаче, и я принялся составлять план действий, неоднократно возвращаясь к его началу, вычеркивая и добавляя.

Я остановил свой выбор на Лоргале, потому что здесь наиболее примитивный тип бартера. А в своем первом самостоятельном деле я нуждался в простоте. Хотя я как можно меньше денег тратил на оборудование «Вендвинда», все же какое-то количество товаров на борту было. Они занимали меньше третьей части нашего импровизированного грузового трюма, и большая часть их предназначалась именно для Лоргала.

Кочевники, переходящие от одного колодца к другому по земле, состоящей преимущественно из вулканических пород (действующие вулканы днем дымились, а ночью отбрасывали красное свечение), песка, сильного ветра и бледной растительности на дне глубоких ущелий, лоргалианцы хотели получить пищу для пустых желудков и воду, которая на многие дни, бывало, исчезала с их земли, вернее, уходила в нее.

Я однажды побывал там с Вондаром, и он добился немедленного результата, предложив небольшой солнечный конвертер. В прибор загружались шершавые листья местных растений, а конечным продуктом становились небольшие кубики размером с палец; это высококалорийная пища, каждый кубик которой позволял человеку прожить пять полных пыли и ветра дней, а вьючному животному – три дня. Машина была сравнительно проста, хоть и громоздка, в ней отсутствовали такие части, которые могли бы вывести из строя настроенные против техники люди. Единственная сложность заключалась в том, что машину приходилось для транспортировки подвешивать к двум животным. Впрочем это не помешало вождю обрадоваться этой машине так, словно это сверхъестественный дар их демонических божеств.

В своих недавних поисках на складах, куда свозили для перепродажи то, что оставалось после возвращения разведочных и исследовательских кораблей, я нашел такую машину, только вдвое меньше той, которую мы обменяли раньше. И хотя я смог купить только два таких прибора, я надеялся, что они более чем оправдают наш полет.

Я знал зораны и знал их рынок. Это редкие камни скорее органического, чем минерального происхождения. Должно быть, когда-то на Лоргале был исключительно влажный климат и самая разнообразная растительность. Она исчезла, возможно, из-за серии внезапных вулканических извержений. Растения погибли от ядовитых газов, затем оказались глубоко под землей, где подверглись большому давлению. Вместе с поглощенным этими растениями газом давление привело к их превращению в зораны.

В естественном состоянии их часто находят среди комка сжатых листьев или покрытых корой веточек, иногда (если очень повезет) в них видно окаменевшее насекомое. Но обработанные и отполированные, они приобретают насыщенный пурпурно-сине-зеленый цвет, с серебристыми или золотистыми полосками. Иногда они бывают также желтого цвета (вероятно, это зависит от разновидностей растений или газа) с просветами сверкающей бронзы.

Кочевники разрабатывают месторождения и жилы таких камней. До появления первых инопланетных торговцев они делали из них наконечники копий. Камень можно заострить до толщины иглы; такое острие, проникая в плоть, обламывается и остается в ней; в результате возникает нагноение, которое со временем убивает, даже если рана сама по себе несмертельная.