Елена Горелик - Арес - бог войны

– Есть, командир, – усмехнулся я. – Начинаю манёвр.

– Экипажу надеть скафандры, – скомандовала Джой.

Что ж, скафандры так скафандры…

Корабль садится. Дрожит всем корпусом, ревёт, но садится. Длинный хвост огня упёрся в каменистую красную почву, подняв тучу горячей пыли. Из кормы выдвинулись посадочные фермы. Вот они коснулись раскалённой поверхности, и "Атлантис" дёрнуло, как машину, в которую врезался грузовик. Что-то противно проскрежетало, и успокоилось. Гарри выключил двигатели… Приехали.

– Примарсианились, – я пошевелился в кресле, ставшем горизонтальным, как на старте. – Поздравляю, коллеги.

Поскольку командиром у нас американка, все в основном стараются говорить по-английски. Но и русский язык у нас не в загоне: весь экипаж, в том числе и Джой, перед полётом сдавал экзамен на знание "великого и могучего". Потому мы прекрасно понимаем друг друга, и мои поздравления по поводу посадки вызвали ответные шуточки.

Когда почва под кораблём остыла, мы открыли кормовой отсек и выдвинули оттуда длинную лестницу. Для высадки всё было готово, но тут возникла проблема: кто из нас семерых первым ступит на Марс? Мы, русские, оказались первыми в космосе, американцы – на Луне. А среди нас есть ещё англичанин, француженка, немка, японец и индуска. Решили тянуть спички, все семеро. Короткую, ко всеобщему удивлению, вытащила наш эскулап Луиза.

– Это потому, что я меньше вас всех, – смеялась она.

Шлюзовая камера у нас небольшая, рассчитанная на двоих. Выпускать Луизу одну, учитывая её характер – чистой воды бред. Поэтому мы потянули спички второй раз, и короткую на сей раз вытащил я. Лу храбрилась, шутила, но я-то видел, как её трясёт. И что она в любую минуту готова спрятаться за мою широкую спину.

– Не дрейфь, Лу, всё будет хорошо, – я положил руку на плечевой щиток её скафандра. – Ты представь, каково было Олдрину на Луне.

– Опять экскурс в историю? – Лу поневоле улыбнулась сквозь стекло шлема. – Ты для марсиан просто подарок, Виктор. Если они здесь есть, конечно.

– Лу, что ты всё о марсианах? – смеюсь. – Книжек начиталась, фильмов насмотрелась? Аэлита, ау-у!.. Нет здесь никого, кроме нас, семерых буйнопомешанных.

– Почему буйнопомешанных? – не поняла она.

– Потому что ни один нормальный человек по своей воле не согласился бы полететь сюда… А в общем, не смущайся, я тоже немного не в своей тарелке.

Воздух со свистом выходил из камеры: уравнивалось давление. Потом уехала в сторону массивная крышка люка, и мы увидели марсианское небо. Почти чёрное, с прозеленью и намёком на тоненькие пёрышки облаков. Мы какое-то время разглядывали звёздно-солнечное небо – на Земле такого не увидишь – после чего я легонько подтолкнул Луизу к лестнице. Она тихонько икнула, но всё-таки пересилила себя и неторопливо полезла вниз. Мне же выпала честь заснять на видео исторический момент – первые шаги человека по поверхности другой планеты. Я начал осторожно спускаться следом за Лу, стараясь не терять её из видоискателя мини-камеры, установленной на моём шлеме. Команда молчала. Даже без радио я чувствовал их волнение. Сидят, наверное, у экранов, и моргнуть боятся, чтобы не пропустить столь важный момент. А я стараюсь прочно держаться за поручни: не хватало ещё сверзиться с такой высоты. Хоть здесь сила тяготения и меньше, чем на Земле, приятного будет мало.

Я был в пяти метрах над марсианской поверхностью, когда Лу наконец выпустила поручни и смело шагнула прямо на голый обожжённый камень. Ракурс у меня был отличный, и кадры получились что надо.

– Мои поздравления, Луиза, – по радио донёсся ироничный голос Джой. – С тебя шампанское, когда вернёмся.

– На всех, – я услышал смех Марго Шлёцер – главного бортинженера.

– На всех – так на всех, – согласилась Лу. – Чёрт с вами, приглашаю всю банду в ресторан на Эйфелевой башне.

– Не разоришься? – спросил я.

– А я банк ограблю.

Следом за Лу на красную почву спрыгнул и я. Задрал голову, снимая "Атлантис". Наш корабль вообще впечатлял размерами. Огромный самолёт с сильно скошенными крыльями, стоящий почему-то на корме. Четыре ажурные посадочные фермы поддерживали его устойчивость. Мы улетим, а эти железяки здесь и останутся – на долгую память пресловутым марсианам. Я опять взял в кадр Луизу, которая осмелела и вовсю прыгала по камням. Не увлекалась бы она прогулкой, воздуха в баллонах всего на полчаса.

Команда уже галдела вовсю, обсуждая, кому и в какой очерёдности высаживаться на Марс следом за нами. Джой на этот раз проявила волюнтаризм: сама назначила, кому когда выходить за пределы корабля. И я то и дело улавливал в её голосе нотки досады. Должно быть, сама хотела первой по Марсу прогуляться. Пусть утешится, что первой здесь всё-таки была женщина… Ох уж мне эти женщины: на секунду отвернулся – а Лу уже где-то исчезла.

– Луиза, ты куда пропала? – сердце у меня ёкнуло, честно признаюсь.

– Я здесь, за большим камнем! – из-за упомянутого камня, единственного крупного объекта в округе, высунулась рука в скафандре. – Виктор! Иди сюда! Скорее!

Одним прыжком я преодолел метров пять. Скакал по камням не хуже горной козы, догоняя Лу. Через минуту уже был рядом с ней.

– Смотри, – она показывала на ярко освещённый солнцем бок камня.

Здесь, с этой стороны валуна, не обожжённой нашим выхлопом, были отчётливо видны …пятна самого настоящего лишайника, только хилого и мелкого. И тёмно-голубого, с серебристым оттенком. Я снимал его на видео, а Лу уже достала ножик и пробирку из поясного комплекта, и соскребала одно пятнышко для Нобухиро. Пусть наш биолог выяснит, что это за штука.

– Жизнь здесь всё-таки есть, – констатировала Джой. – Изучаем – и немедленно связываемся с Землёй… Луиза, Виктор, возвращайтесь. Побережём кислород для исследований.

Возвращались мы долгих десять минут. Подъём по отвесной лестнице даже в условиях Марса тяжёлое испытание, да ещё после такой встряски, как посадка. В шлюзе нас хорошенько обработали воздушной струёй с дезинфицирующими добавками, а на выходе Нобухиро ястребом набросился на пробирку, в которую Лу положила образец марсианского лишайника. Вырвал у неё прямо из рук и унёсся в свой угол – изучать.

– Хоть бы "спасибо" сказал, – усмехнулась Лу. – Командир, мы снимаем скафандры.

– Снимайте, – Джой появилась в отсеке лично. – Утечек нет, значит, поживём, как люди.

– А жизнь здесь всё-таки процветает, – я поделился пришедшей в голову мыслью. – Если мы возле самой посадочной площадки нашли лишайник, значит, здесь он чувствует себя как дома.

– Надо выяснить, кто ещё здесь чувствует себя как дома, кроме лишайника, – нахмурилась Джой.