«ЕСЛИ» - ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №10 2007 г.

Я продолжал шагать, но ее последняя фраза едва не заставила меня сбиться с ритма. Я впервые поймал себя на том, что всерьез пытаюсь понять, как Бритни воспринимает и ощущает жизнь. Возможно, меня в свое время сбили с толку ее высказывания в духе «я маленькая девочка». Я знал, что она жива в том смысле, какого достигают лишь считанные компьютеры, но не скажу точно, насколько сильно я когда-либо это ощущал.

Черт, у меня до сих пор не было нужды надевать «шкуру», и я не ведал, что в ней такая хорошая телеметрия. А мысль о том, что для Бритни это может иметь какое-то значение, мне даже в голову не приходила.

– Не за что, – буркнул я в ответ, надеясь, что мои слова не прозвучат как запоздалая вежливость.

Мы шагали молча. Я размышлял о Бритни и кислороде и пытался не думать о смерти.

Холм-аллигатор постепенно приближался, становясь все больше похожим на гору, чем на холм. Впрочем, когда поблизости нет деревьев или людей для сравнения, все начинает казаться большим.

– Хорошо, – сказала Бритни, когда я сделал последние шаги по песку и под ногами оказались круглые камешки, по которым шагать оказалось ненамного легче. – Нам вовсе не обязательно взбираться на этот холм. Сверни влево и иди вверх по оврагу. – Снова пауза. – Надеюсь, я не ошиблась. – Еще одна пауза. – Моя карта не очень-то точна.

– В том, что я не смог увидеть больше, твоей вины нет, – отозвался я. Или в том, что я не успел подключить для нее какой-нибудь нормальный прибор вроде радара. Ей все приходится делать по навигационному счислению. И если мы выживем, то лишь благодаря ее умению. А если умрем, то по моей вине, потому что я приобрел «шкуру», а не обновил оборудование корабля. А она-то думает, будто я обзавелся «шкурой», решив купить ей игрушку. Вот ведь гадство. – Делай, что можешь, – добавил я. – Это все, о чем тебя можно просить.

Она молчала, пока я прошел шагов десять.

– Спасибо. – Еще несколько шагов. – Я тоже так думаю.

Если бы я находился на Земле, то описал бы эти камни как речную гальку. Овраг, куда меня направила Бритни, выглядел метров тридцати шириной, с многочисленными боковыми ответвлениями и кучей той самой окатанной гальки под ногами. В пустыне Мохава я назвал бы эту яму «промоиной».

Когда ты в пустыне, промоина может стать и благословением, и проклятием. Иногда они подобны шоссе, но всегда коварны, потому что требуется поразительно мало, чтобы преградить тебе путь. Бритни упоминала глухие каньоны, но вполне хватает и валуна или двухметрового обрыва. Ну, при местной силе тяжести, пожалуй, и чуть больше двух метров. Но мне вовсе не хочется проверять, насколько высоко я смогу подпрыгнуть.

Да и передвигаться по промоинам не так уж легко, хотя на Земле по мере углубления в промоину ходить становится легче. К счастью, тот же принцип сработал и здесь. У входа камешки были мелкие, напрягавшие лодыжки при ходьбе. Чем дальше я шел, тем крупнее и тверже они становились. Но и теперь я не смог шагать быстрее, перейдя на своеобразную подпрыгивающую походку.

Как и в дюнах, я не мог поверить, насколько знакомым выглядит ландшафт.

– Похоже, здесь бывают ливневые паводки или внезапные наводнения, – заметил я. – Причем часто.

– Я бы на этот счет не беспокоилась. На Марсе тоже есть речные русла. Но там очень давно не было дождей.

– Хороший довод. – Если честно, я не очень-то и тревожился, но Бритни стала необычно молчаливой, и если дать ей немного поговорить, никому от этого хуже не будет. – А местный дождь, наверное, штука весьма неприятная.

– Жидкий метан. Видишь те утесы, похожие на гранит?

– И что?

– Скорее всего, они изо льда. Многие из этих возвышенностей – криовулканы. – Она опять меня удивила тем, что ничего не добавила к сказанному. Прежде – господи, неужели это было всего лишь сегодня утром? – она прочла бы мне лекцию о криовулканах минут на двадцать, прекрасно при этом зная, что суть этого явления мне понятна. Они очень похожи на земные вулканы, только вместо лавы из них вытекает водно-аммиачная жижа – единственная горячая жидкость при таком климате.

Я заметил, что стал дышать тяжелее, и оглянулся. Трудно сказать, но, судя по далеким дюнам, все еще заметным в V-образном желобе каньона, похоже, что мы поднялись на довольно приличную высоту.

– Как там дела с воздухом?

Должно быть, Бритни ожидала этого вопроса:

– Лучше, но все еще неприемлемо. Первоначально ты делал шесть километров в час, с максимальной дальностью шестьдесят – при условии, что без отдыха, но это маловероятно. Затем прибавил до восьми или девяти километров в час, но ты тратишь воздух в той же пропорции, так что дальность все равно остается менее ста километров. А овраг довольно извилистый, поэтому не все эти километры пройдены в нужном направлении.

– Другими словами, у нас ничего не получится.

– Я этого не говорила.

– Это сказал я. – Я остановился и присел на валун. Или на большую глыбу льда. Господи, ну как такая знакомая на вид местность может быть настолько мерзкой?

Я знал, что должен сделать, но сперва хотел решить другую проблему.

Большую часть жизни я был одинок. Теперь у меня есть некто, кто от меня зависит, хочется мне этого или нет. Некто, кто мыслит фемтосекундами, и у кого этих фемтосекунд слишком много, чтобы тратить на тревоги. Но этот же некто синхронизировал темп своей жизни с темпом моей жизни, а это означает: когда Бритни думает, что воздух кончается, то до этого события не просто базиллион фемтосекунд, а… завтра. Как для нее, так и для меня.

Ей требовалось нечто большее, чем отслеживать путь по примитивной карте, наблюдать за расходом воздуха и тревожиться о том, что она, возможно, ведет нас к смерти.

– Ты знаешь, что такое ПВП? – спросил я.

– Нет. А мне следует это знать?

– Отнюдь, это жаргон астронавтов. – Я вздохнул и встал. Стены промоины были здесь слишком крутыми для того, что я задумал. Надеюсь, я просидел здесь не слишком долго – если придется возвращаться, то это станет катастрофой. – Если кратко, это количество кислорода, потребляемого в состоянии покоя.

– Ноль?

– Очень смешно. – Вообще-то, шутка была хорошим признаком. Быть может, она не настолько впала в отчаяние, насколько я опасался. – Так вот, хочу знать, сколько потребляю я. Насколько точна телеметрия?

– Более или менее. Сейчас ты потребляешь 980 миллилитров кислорода в минуту. Максимум составлял три литра.

Это когда я выбивался из сил, карабкаясь на ту дюну.

– А нижнее значение?

– Когда ты отдыхал, оно упало до 320, но продолжает снижаться.

– Хорошо. Пусть будет 250. При размерах моего тела минимум потребления находится вблизи этого значения.

– Из этого следует, что ты проживешь примерно еще шестьдесят четыре часа, сидя на валуне. Может, и больше, если заснешь.