Юрий Манаков - Эпилятор

– Спи с миром, брат. Все мы там будем.

Отнес садовый инвентарь на место и подумал, что младшему брату пора и проснуться. Словно в ответ на мои мысли из хижины послышался тихий кашель. Я повернулся и вошел в дом. Младший брат действительно не спал и, увидев меня, встрепенулся на постели. Сделав рукой успокаивающий жест, взял в углу табуретку и уселся рядом с постелью. Налил в кружку воды, передал жрецу и спросил.

– Что произошло, брат?

Сначала жрец, что-то тихо прохрипел, но затем пару раз глотнул из кружки и внятно произнес.

– Две луны назад, с гор спустились горцы. Небольшой клан Серого волка. Они начали стрелять священных фазанов, подожгли мост к священному озеру и убили двух младших братьев: Кристо и Ювели. На наших глазах изрезали ножами паломников и кинули в разлом. Семь человек. Я и брат Нельвик чудом спаслись, спрятавшись в лесу на дереве. С этого времени мы голодали. - Я почесал кончик носа и спросил.

– Как твое имя и почему вы не ели фрукты? - жрец посмотрел на меня с удивлением и сказал.

– Меня зовут Кренсто, Старший брат. Что касается фруктов, ведь они только в священной роще. - Жрец помолчал, собираясь с силами, и продолжил. - Прости нас Старший брат, мы виноваты, не уберегли в неприкосновенности, поддались страху и в искупление не смогли наложить на себя руки. - Кружка выпала у него из руки и я еле успел подхватить ее. Жрец зажмурился, ожидая кары, и мне пришлось его успокоить словами.

– Прощаю. Но почему вы не позвали меня из храма?

– Мы потеряли право быть жрецами. Простой человек не может зайти в храм. Только жрецы и бренные останки всех прочих могут там находиться. - А вот это была для меня новость. Оказывается храм анализирует эмоциональное состояние человека и, если обнаруживает комплекс вины или агрессии, то выставляет заслон. Круто, но, пожалуй, для данного случая, слишком сурово. Я вздохнул.

– Во всем, что произошло, нет вашей вины. Прощаю. Воспрянь в мире. Ты нужен мне, брат. - Я положил руку ему на лоб и добавил. - А сейчас немного поешь, попей воды, отдохни и пусть сомнения покинут тебя.

Я поднялся, снова наполнил из кувшина кружку до краев и протянул жрецу. Тот оторвал дрожащую руку от постели и взял ее. Ну, вот и ладненько. Я еще раз ободряюще кивнул младшему брату и вышел из дома.

Для ночной операции мне нужна веревка, чтобы преодолеть разлом. Ее я нашел в хозяйственном блоке. Вполне подходящий канат метров тридцать в длину. Солнце уже скрылось за деревьями. Через час наступят сумерки - самое время для начала операции. Осталось подождать совсем немного.

Я снова заглянул к младшему брату. Он не спал, а третья часть горки из ягод и фруктов пропала. Я кивнул ему и сообщил.

– Как стемнеет, я ненадолго отлучусь на ту сторону, - тот прошептал мне в ответ.

– Я все понял, Старший брат.

– Вот и ладненько, вот и хорошо. Постарайся поспать.

Вышел из дома, проверил лук и стрелы. Присел под навесом, прикрыл глаза и постарался расслабиться на полчасика. Это получилось без напряжения.

В голове промелькнула мысль, что с некоторых пор я испытываю слишком теплые чувства при виде своих адептов. А сие есть нездорово. Ведь не зря на глаза Фемиде наложена повязка, а я, похоже, начинаю подглядывать в щелочку. Вершитель судеб обязан быть объективным и непредубежденным, как компьютер. А меня боли и радости жрецов не оставляют равнодушным. Наверно это хорошо, но опасно. Появляется брешь в обороне. Это, когда соображения целесообразности, уступают место жалости. Безжалостный и хитрый противник, скорее всего, нащупает слабое звено и обязательно воспользуется этим. Впрочем, будем держать себя в руках, и у нас все получится.

Открыв глаза, отметил, что как-то сразу, без перехода, наступили сумерки. Поднялся, попрыгал, проверяя снаряжение на звук, натянул на лицо свою шапочку, что бы не отсвечивать белой кожей лица, и направился по тропинке через лес к провалу.

Скользящим шагом, переливаясь от дерева к дереву, подобрался к опушке и стал прислушиваться. Как оказалось, в диспозиции противника произошли изменения. Первый часовой сменился и тот, кто пришел на смену, видимо, в силу своего характера, особо и не прятался - громко сопел, временами сплевывал и вообще вел себя вызывающим образом, совершенно не соответствуя типу воина в секрете. Его фигуру я дешифрировал с точностью до миллиметра. А вот второго прохиндея обнаружил только потому, что твердо знал, - он есть. Этот хитрец сменил позицию и сидел на корточках тихо, как мышка. У меня создалось впечатление, что он что-то знает или чувствует опасность. Этого нужно валить первым, но с того места, которое я в начале наметил для стрельбы из лука, его новая засидка оказалась невидна. Пришлось сдвигаться в сторону по краю опушки на несколько метров. Затем методом итераций искать место, из которого видны оба часовых.

Наконец, определился с местом для стрельбы, достал первую стрелу и замер. Стоял полный штиль и даже самый слабый шорох в эту тихую ночь слышен за десятки метров. Поэтому звук от осторожных шагов распознал метров за сто и медленно опустил приготовленный к стрельбе лук. Через полминуты стало понятно - с противоположной стороны провала по тропинке к мосту шли люди. Двое. Не доходя шагов тридцать до постов, один из них проскрипел ночной птицей. В ответ ему проквакали 'старички'.

Судя по всему, здесь принято удваивать ночную стражу. 'Новички' рассредоточились, заняв места с противоположной стороны. Какое-то время слышался шорох, но вот дополнительная охрана обустроилась и снова наступила тишина, нарушаемая только уже хорошо знакомым сопением, хлюпаньем носом и плевками первого губошлепа.

Все это время я старался четко закрепить в сознании положение всех четверых и с облегчением вздохнул, когда понял - место для стрельбы менять не придется. Со своей точки я достану каждого. Повезло. Но стрелять придется в два раза быстрей.

Я опять поднял лук, вложил стрелу, выцелил самого хитрого и резким рывком спустил тетиву. Остальные три выстрела, по оставшимся трем мишеням, сделал, пока первая стрела еще находилась в полете. Достав пятую стрелу и приготовившись к стрельбе, попытавшись визуально и на слух оценить результаты первого залпа.

Самый дальний убит наповал. Следующий за ним, оказался пришпилен стрелой к дереву, он был жив и сейчас шипел, дергался и старался освободиться. Видимо стрела натолкнулась на ветку дерева и слегка изменила направление. По нему я и сделал пятый выстрел. Воин булькнул и затих. Второй стрелой я прокомпостировал его горло. Остальные двое получили все, что положено - на условиях сто процентной предоплаты. Самый ближний разгильдяй стрелу в глаз, второй хитрец - в грудь, в область сердца.