Юрий Манаков - Эпилятор

Копейщик, с которым я случайно пересекся взглядом, смотрел на меня с ненавистью. Он очень старался, но никак не мог выдернуть копье из спины убитого им воина. Когда я оказался в шаге от него, он потянул из ножен длинный кинжал. Коротким боковым ударом без замаха я отрубил ему кисть руки вместе с ножом и сделал кувырок через голову, проскочив за спинами двух сражающихся пар. Продолжая движение, вскочил, уклонился от удара копьем и… получил скользящий удар мечом. Кольчуга выдержала, но сердечко екнуло.

Не отвлекаясь на то, что за спиной, присел, пропуская над собой, с шелестом рассекающее воздух лезвие секиры, и сделал еще один кувырок через голову. Вскочив, оказался в центре поляны, в самой гуще боя.

Мыслей в голове никаких. Машинально отбив два удара мечом в голову, попытался уже отработанным приемом проскочить за спинами еще двух пар и… поймал сильный удар мечом в бок. Кольчуга опять спасла, а я озверел. Разрубил мечом кольчужный воротник воина перед собой и, не давая ему упасть, пнул ногой в спину. Воин пролетел головой вперед несколько шагов, сбив по пути двоих.

Я прыгнул вслед за ним. Перескочил через упавших бойцов, которые и на земле, схватились мертвой хваткой, пытаясь, искусать и искалечить друг друга. Изогнувшись коромыслом и подставив меч, с трудом отвел удар палицы. Следующим ударом отрубил руку с палицей и… схлопотав страшный удар между лопаток, кажется обухом топора, споткнулся об чей-то труп. Рыбкой пролетев метра четыре, со скрипом - мешал поврежденный ударом позвоночник, сгруппировался в воздухе. После чего перекатом вломился в кусты на противоположной стороне поляны. Туда, куда и было нужно…

…Я снова стоял в том же месте, прислоняясь спиной к сосне. Ощутимо болела спина и правый бок. В голове прояснилось и появилась первая мысль, - 'однако, побывал на боях без правил, не просочиться бы ненароком в канализацию…'. И вообще, чем-то это все напоминает кастинг… для настоящих мужчин. Крякнув от боли, отлепился от сосны и двинулся к своему коню, с непонятно откуда появившемся чувством хорошо выполненного дела или сданного экзамена.

На четвертый день вышел к реке. С бровки крутого обрыва, на плесе уложил двух молодых крохалей. Вечером с наслаждением съел обоих, хотя в нормальных условиях, вполне хватило бы и одного. Но утки оказались удивительно вкусными и жирными, а бульон наваристым и духовитым. Объеденье. Как потом выяснилось, речка была семужной, и вполне возможно, что крохали отъедались на красной икре.

Полдня шел по течению перекатами и плесами, благо река текла в нужном направлении. Редко когда глубина превышала полтора метра и я ни разу не замочил ног. Ближе к вечеру подстрелил линючего гуся. Когда разглядывал не очень презентабельную тушку птицы, неожиданно накатило - вдруг нестерпимо захотелось настоящей ушицы. Поэтому, плюнув на все, остановился на ночлег раньше обычного у понравившейся глубокой заводи. Ее создала, упав и частично перегородив течение реки, двухохватная сосна.

В сыром месте накопал два десятка крупных земляных червей. Достал из потайного кармашка куртки шелковую нитку и крючок. Собрал все снасти в удочку и пробрался по поваленной сосне к толстому сучку. Он торчал на водой почти на середине реки над самым глубоким местом заводи.

Это походило избиение младенцев… Стоило опустить снасть, с надетым на крючок пучком земляных червей, метра на два с половиной в глубину, как на крючке повисло, что-то живое, бойкое и тяжелое. Я начал вытягивать улов, не очень заботясь о том, чтобы рыба не сорвалась с крючка, догадываясь, что внизу уже выстроилась очередь из голодных парней, желающих познакомиться со мной и моим котелком. Главное не запутать леску и, памятуя об осторожности, я бережно складывал петли рядом на сучок.

Как оказалось, на крючке сидел темный, полосатый окунь-горбач, лапоть килограмма на полтора, с толстеньким розовым брюшком, как у молочного поросенка. Прихватив его за жабры и сняв с крючка, я баскетбольным крюком, переправил тушку на берег в густую траву, подальше от воды. Опять насадил пучок червей и, опуская леску, на той же глубине подсек еще одного 'поросеночка', килограмма на два. Похоже, что в стайку подобрались только гренадеры одного и того же веса и роста. Все повторилось стандартно, еще пять раз. А на хорошую двойную уху больше и не надо.

Переправив последнего полосатика в кусты, смотал снасть, спрятал в карман и по сосне вернулся на берег. Собрал и быстро очистил окуней. Выпотрошил, собирая в отдельные кучки на лопухи: нутряной жирок; перья и головы; филе и прочие части. Между делом, облепленного смородинными листьями и обмазанного глиной гуся закопал под костровище. Затем развел костер. Сложил перья, головы и прочее вторичное сырье окуней в котелок и повесил над костром. Проварил как надо, снял котелок и аккуратно выкинул из отвара все кости и малосъедобные части. Чуть добавил воды, сложил в котелок лучшие куски филе и нутряной жирок. В кипящую, почти готовую уху добавил немного дикого лука. По готовности, снял с костра котелок, зачерпнул деревянной ложкой, подул, пригубил и пошлепал губами. Губы клеились. Откат нормальный. Вкус ухи изумительный.

…И в один присест вычерпал весь котелок.

Отвалился от пустой посудины, как насосавшийся клещ, лишь, зачерпнув последнюю ложку со дна. С блаженным видом, глупо улыбаясь, прислонился к поваленной сосне. В животе приятная тяжесть, глаза слипаются и чувствуется легкая усталость. Как это говорится про меня, - работаю холодно, ем потею…

Рядом хрупает сочной травой стреноженный конь. Еле слышно журчит река, просачиваясь через сучья упавшей сосны. Изредка в заводи плеснет малек. На востоке появляются первые, самые яркие звезды. Потрескивают сучья в костре и с щелчком к ногам вылетает маленький красный уголек. Теплая и ласковая летняя ночь. Лепота.

Наукой точно установлено, что все удивительные явления и новые свойства организма, проявляются не тогда, когда человек тужится, пыжится и надувает щеки, а в момент полного расслабления и слияния его с окружающей природой. Стоит стать маленькой, незаметной частью Великого целого и черпай из бездны все, что хочешь…

Так и у меня, чувства обострились до такой степени, что начал ощущать мелких зверей в радиусе сотен метров и более крупных за километры. Очень смутно и далеко, почувствовал присутствие людей. Видимо, ближайшая деревня.

Смеха ради решил прицепиться к ушастому филину, который в этот момент пролетал на рекой. И у меня получилось! Я увидел мир глазами птицы. Странное и нереальное состояние. Бесшумный полет. На периферии зрения я сам облокотился о сосну рядом с прогорающим костром и мысли-ощущения филина, - 'новый странный объект в лесу, но объект не интересный, потому что не съедобный. Нужно успеть на ближайшую поляну до полной темноты, там хорошо, там много мышей'.