Бен Бова - Ветры Альтаира

Доктор Холмен закусил губу, на щеках его запрыгали желваки.

– А ты не подумал, что эта обезьяна, это животное, или что-то там еще, что оно могло быть разумным?

– Разумным?..

– Не таким, как мы, конечно. На этой планете нет ни городов, ни деревень. Но быть может, это вроде наших далеких предков на Земле – разумное животное, от которого пойдет раса цивилизованных существ.

– Мне это в голову не приходило. Краун… он был такой голодный…

– Не о пустом брюхе животного следует заботиться, Джефф, у тебя задачи поважнее.

– Краун – вовсе и не животное! – выпалил Джефф, сам удивляясь внезапно возникшему гневу.

– Что?!

– Он… Нет, с ним так нельзя. Он наш единственный помощник там, на поверхности, разве не так? Сколько усилий стоил один этот зонд у него в мозгу! Он один-единственный на планете, с кем удалось вступить в контакт. Нельзя же его выжать как тряпку какую-нибудь, а потом выбросить!

– Да, разумеется… но все-таки это только животное, Джефф. Еще немного, и мы вживим зонды в мозг другим животным. Этот зверь – всего лишь первый.

– Краун – не только просто животное. Он – наш помощник, и один-единственный там, на планете, – горячо настаивал Джефф.

А внутренний голос ему шептал: «Он – это я!»

Боль! Она была такой сильной, такой невыносимой, словно раскаленные ножи вонзились в его внутренности, и Джефф чуть не сорвался с ложа, чуть не оборвал провода и манжеты, подсоединенные к его телу.

Аманда увидела, как на панели управления индикаторы всех измерительных приборов вспыхнули красным, сигнализируя перегрузку. Доктор Карбо застыл на полпути между креслом Аманды и ложем, где корчился и громко стонал Джефф.

Краун лежал на животе, истекая кровью.

Его правая передняя нога кровоточила, пылала и пульсировала от боли. Все тело было покрыто глубокими ранами, особенно спина. От нестерпимой боли он почти терял сознание.

С вершины холма, расположенного прямо над лагерем, из-за деревьев раздавался предостерегающий рев старого волкота. Краун попытался охотиться на его территории. Старый вожак и четверо молодых волкотов безжалостно набросились на Крауна. Отчаявшись от голода, Краун дал отпор. Но силы были слишком неравны. У них не было намерения убить его – они просто хотели отогнать его от собственного источника существования. Отогнать Крауна оказалось не так-то легко. Когда он наконец сдался, он был полумертв.

И вот он лежал возле скрюченных останков машин на берегу океана, задыхаясь, кровь медленно впитывалась в песок.

«Избавь его от этого, Берни! Нельзя допускать такую перегрузку!»

«Без паники, он справляется. Индикаторы уже зеленеют… видишь?»

«Нельзя ли как-нибудь заблокировать болевые ощущения?»

«Нет. Даже если бы мы могли, ничего хорошего из этого не получилось бы».

Краун зарычал. С трудом поднялся на ноги. Прихрамывая, стеная от боли, с кровоточащими ранами, он шел по покинутому лагерю среди диковинных машин и похожих на коробки зданий. Странные, злые запахи. Мертвые предметы, предметы, которые никогда не были живыми. Но совсем непохожие на скалы или песок. Эти металлические сооружения были совершенно чужды Крауну. И все-таки что-то в них было… едва различимое. Что-то такое… запах живого, еле слышный и ни на что не похожий. Краун, шатаясь, сделал несколько шагов по песку и рухнул возле полуразвалившегося трактора.

Голова у него пошла кругом, все поплыло перед глазами. Но, несмотря на это, он ощущал запах пищи. Пища когда-то тут была. И еще обязательно будет. Дело только в том, когда. Может, даже Краун к тому времени еще не умрет с голоду, не умрет от усталости или от потери крови.

– Я же сказал – отключай его! – повторил доктор Карбо.

Аманда смотрела на него широко открытыми главами.

– Он не реагирует… Совсем не реагирует.

Карбо обернулся к ложу, на котором беспокойно лежал Джефф. Тело мальчика медленно изгибалось, рот был открыт.

– Нет… Нет… – едва слышно выдохнул он.

Аманда с тревогой заметила:

– Он не хочет выходить из контакта.

В ее дрожащем голосе звучал испуг.

Берни почувствовал, как его лоб покрылся потом.

– Черт возьми! Только его силой воли и поддерживается жизнь в этом животном.

– Но боль способна убить Джеффа, – возразила Аманда.

– Нет… Вряд ли…

– Смотри! – вскрикнула Аманда.

На контрольных приборах все показатели – пульс, частота дыхания, электрическая активность мозга – снова полезли вверх.

– Что-то стимулирует животное.

– Но Джефф…

– Следи за экраном, – сказал Карбо.

Краун, преодолевая боль, сосредоточенно вглядывался в берег.

Запах стал сильнее и с каждой минутой усиливался. Приближалось что-то живое. Пища.

Краун затаился. Напряг онемевшие, окаменевшие от боли мышцы. Передняя лапа продолжала кровоточить, но кровь почти свернулась и уже не лилась, как прежде, а медленно капала. И по всему телу Крауна вместе с болью от ран растекалось чувство нестерпимого голода.

С моря потянуло ветерком. Ветер пригнал с собой студеную мешанину дождя со снегом, а снег Крауну довелось увидеть впервые. Но он не удостоил его своим вниманием. Стояло раннее утро, и Альтаир еще не поднялся настолько, чтобы разогнать туман и моросящий дождь, висевшие над океаном.

И тут Краун их увидел. Обезьяны, вроде той, что он нашел в пустыне и отвоевал у стервятников.

Эти обезьяны, однако, выглядели здоровыми и сильными. Их было трое, они осторожно крались дальним концом лагеря на всех четырех лапах.

«Семья: отец, мать, детеныш».

«Хорошенький детеныш, ростом со здоровенного регбиста».

Не двигаясь, затаив дыхание, Краун выжидал, когда они подойдут поближе, на дистанцию прыжка. Нужно достать самого большого из них. В первую очередь самого большого, одним мгновенным выпадом. Тогда остальные убегут. А если даже не убегут, без вожака с ними будет легче справиться.

«Берни, он собирается убить их!»

«Что-что? О чем ты?»

«Волкот-Джефф… Он собирается убить обезьян, Чтобы съесть».

«Этого нельзя допустить. Холмен, Полчек и остальные намерены изучать обезьян. Они были вне себя от гнева, когда он убил ту, первую, в пустыне».

«Но именно это он и собирается сделать!»

«Придется остановить его».

«Каким образом?»

«Выключаемся. Возвращаем Джеффа сюда и будим его».

«Мы не успеем. И это все равно не поможет. Волкот в конце концов сделает это сам. Он же голоден».

«Вот скотина! Нельзя допустить, чтобы это случилось».

«Мы не можем этому помешать».

Обезьяны подходили ближе. В дальних закоулках сознания Краун любопытствовал, как они попали сюда, на пляж, почему пробирались лагерем. Может быть, они часто приходят сюда? Это их тропа или часть принадлежащей им территории?