Евгений Кривенко - Окликни меня среди теней

Русов спустил ноги с кровати и поглядел в окно: небо уже потемнело. Ехать на вечеринку не хотелось, предпочел бы посмотреть телевизор и поболтать с Грегори. И почему он, Русов, такой уступчивый?

Собирался не спеша, думая, что Джанет будет переодеваться, но она осталась в том же зеленом платье, а вот Русову принесла новую рубашку - в красноватых тонах.

«Чтобы лучше гармонировал с ее платьем», - кисло подумал он, переодеваясь.

Грегори смотрел телевизор и помахал им на прощание.

Вечеринка проходила не в доме, как Русов привык, а на открытом воздухе, при свете фонарей. Пришлось познакомиться с таким количеством людей, что голова пошла кругом. Наверное, сказалась и выпивка: Русову было интересно пробовать новые напитки, и Джанет стала коситься на него с опаской. А вот закусить оказалось проблемой: хотя на длинном столе и стояли блюда, но не разговаривать же с полным ртом? А разговоры, похоже, были главным занятием на вечеринке.

Сначала Русова смущало, что, представляясь, все называли только имена - без отчеств. Но после второй бутылки пива и он стал запросто звать незнакомых раньше людей по имени.

Плотно сбитый, с проседью в черной бороде Болдуин сунул Русову открытую бутылку пива.

– Что это вы стали воевать с нами? - прорычал он.

– Я? - удивился Русов. - Да меня во время войны на свете не было.

С досады он выпил сразу полбутылки.

– Ну, русские, - не отступал Болдуин. - Что мы вам сделали? Когда вам было тяжело, то помогали - и деньгами, и продуктами. Даже вместе боролись с террористами.

– Было дело, - грустно сказал Русов. - Мама рассказывала. А заодно обложили Россию военными базами, как медведя в берлоге. И войну не мы начали, это у вас компьютеры свихнулись.

От расстройства он прикончил пиво.

– Ну-ну, - буркнул Болдуин. Отхлебнул пива и уже миролюбивее спросил: - А медведи у вас и вправду водятся?

– Хватает. - Русов был рад сменить тему и не удержался от хвастовства: - Я одного завалил.

– Да ну? - заинтересовался Болдуин. - Я сам охотник, но на медведя не ходил, только на оленей. Из винтовки?

– Нет, жаканом из двустволки. - Русова передернуло: вспомнил, как огромный медведь кинулся на него с края болота. Тогда он здорово перетрусил, но по счастью ружье было наготове.

Болдуина сменил полноватый Джон. Попивая вино, завели разговор о рыбалке. Русов выразил сожаление, что не может пригласить собеседника на рыбалку в Кандалу, где в окрестных речках водилась чудная форель.

Темноволосая, в облегающем серебряном платье Памела предложила Русову выпить шампанского, и заодно поинтересовалась: насколько в России распространено многоженство?

– Гм… - Русов был озадачен и едва не захлебнулся шампанским, которое пробовал дома только на Новый год. - Это какие-то сказки про Россию. Хотя бывает на юге, где много мусульман. В местные обычаи у нас не вмешиваются… - Тут он вспомнил виденную дома телепередачу и злорадно добавил: - У вас мормоны тоже ввели многоженство в штате Юта, ссылаясь при этом на Библию.

– На Территории Ай-Юта… - кокетливо поправила Памела.

Но тут явился худощавый Брайан с двумя бутылками пива и вопросом: кто все-таки начал ту дурацкую войну? Пива для решения столь сложной проблемы не хватило, и Брайан пошел взять еще. Вернулся он с двумя рюмками виски и заявлением, что в войне виновата инфантильность русской души: в своих бедах русские привыкли винить Запад, а поскольку у них сильно развито подсознательное влечение к смерти, то и пришли к решению уйти из жизни, прихватив с собой западную цивилизацию.

– Что за бред? - удивился Русов. - Что за влечение к смерти?

– Про него ваш знаменитый романист писал, как его?.. - Брайан поболтал в рюмке остатком виски. - Ага, Достоевский! У него все герои кончают с собой: кто вешается, кто стреляется. Я сам не читал, но один профессор по телевизору рассказывал, тоже из бывших русских.

– Навесил вам лапшу на уши… - пробормотал Русов, отчаянно пытаясь мобилизовать свою школьную образованность. - Это в романе «Бесы», там герой действительно кончает с собой, но по другой причине: растерял идеалы, жить незачем стало.

Тут Русова укололо: неужели и его станут звать бывшим русским?

Брайан допил виски и ухмыльнулся:

– Ладно, забудь про книжки, Юджин. Развлекайся.

Он затерялся в толчее, а вместо него Филлис, хрупкая женщина с каштановыми волосами, предложила другое объяснение войне - типичное проявление мужского шовинизма, и стала расспрашивать Русова о женском движении в Карельской автономии.

Русов искренне ответил, что о таком не слышал, к чему Филлис отнеслась скептически, но тут ее дружески оттеснил Болдуин. О войне больше не вспоминали, и за очередным пивом сговорились поехать в следующий уик-энд охотиться на оленей, сезон как раз открылся.

По примеру худенькой Терезы Русов перешел на лимонад, что оказалось кстати, после виски очень хотелось пить. Ее интересовало состояние христианства в России. Русов вспомнил, как пил водку с одним священником в Кандале, и тот жаловался на упадок веры среди прихожан.

– Переживает кризис, - бодро сообщил он.

Тереза с воодушевлением объявила, что в Америке происходит то же самое: люди перестали посещать церковь, в моде сатанинские культы…

– Вы из-за матери прилетели в Америку? - доверчиво поглядела она голубыми глазами. - Должно быть, тосковала по ней в России?

– Конечно. - Русов чувствовал себя очень непринужденно после виски, пива и лимонада. - Но знаете, Тереза, она совсем не восхищалась Америкой. Уже тогда были всякие культы, насилие, порнография. Она часто говорила, что Бог ненавидит это и поэтому послал на Америку наказание, как на Египет во времена Моисея.

Русов отхлебнул еще лимонада, пузырьки лопались на языке совсем как у шампанского. Он вспомнил, с каким воодушевлением говорила мать - глаза блестят, рыжие локоны чуть растрепаны, - и сам ощутил вдохновение:

– Вообще, она была идеалисткой. Часто говорила, что только прямой диалог с Богом может дать людям свободу и чувство достоинство. Так обращались к Богу первые поселенцы в Америке - пуритане, и Он дал им целый континент, а их потомкам процветание. Но теперь Бог отвернулся от Америки и обратил взор на другие страны…

Русова понесло. Дома к его матери нередко относились скептически: какие-то американцы приехали учить русских вере в Бога. Русов и сам иногда стеснялся мамы, но сейчас испытывал только любовь и восхищение.

– Ваша мать замечательная женщина, - глаза Терезы блестели. - Как ее имя?

– Кэти, - улыбнулся Русов. - У нас ее звали Катериной…

Но ему не дали погрузиться в воспоминания: массивный Рой хотел знать, как поступают с одержимыми черным бешенством в России?