Евгений Кривенко - Окликни меня среди теней

Еще некоторое время Русов всматривался, потом облегченно вздохнул. Грудь девушки вздымалась и опускалась - Джанет дышала.

Он с трудом оторвал взгляд и перевел на Эрну. Что-то было не так с ее распростертым телом, но, прежде чем заняться ею, Русов осмотрел нападавших.

Их оказалось шестеро: по двое справа и слева, и еще двое позади. Все лежали распластанные, будто медузы, выброшенные из морских глубин на солнечный луг. Русов наклонился над тем, кто целил в Эрну. Похоже, это был обыкновенный человек, только в странном балахоне, ткань которого уже изменила цвет - с белого, в тон мраморных надгробий, на травянисто-зеленый. На месте лица щиток из пластика - скорее всего, прозрачный изнутри, на руках перчатки.

Русов брезгливо вытащил из пальцев пистолет и оглядел: не огнестрельный, блестящий стержень вместо ствола. Наверное, парализующего действия. В таком случае Эрна просто потеряла сознание. Русов бросил пистолет в траву и выпрямился. Пусть эти уроды поспят.

Он подошел к Джанет и остановился, все еще с удивлением разглядывая ее. Чудный свет угас, и теперь лицо было просто красивое и спокойное. Русов нагнулся и поднял девушку. Она показалась не тяжелой: наверное, возня с бочками на складе укрепила мускулы. Когда нес ее к машине, осторожно выбирая места, куда ступить, то вспомнил, что уже видел эту картину. Во сне, в самолете, летящем с одного континента на другой над морем изо льда и тумана…

Поудобнее устроив Джанет на переднем сиденье, Русов отправился за Эрной. И еще не прикоснувшись к ней, по неподвижной груди и остекленевшим глазам понял, что она мертва. Наверное, от разряда остановилось сердце.

Русов не осмелился трогать ее. Спотыкаясь, побежал к машине, завел двигатель (помнил, как это делала Джанет), тронулся слишком резко, едва не налетев на дерево, наконец справился с управлением и погнал к городку.

Первый же встречный указал, где больница. Русов внес Джанет на руках - к счастью, двери открылись автоматически, - и вокруг захлопотали медсестры.

В машине скорой помощи поехал с санитарами на кладбище. По пути, завывая сиреной, присоединился полицейский автомобиль. Санитары склонились над Эрной - Русов с тошнотворным чувством вспомнил, что так же было с Сирином, - и тут же выпрямились.

– Она мертва, сэр. Уже ничего нельзя сделать.

Полицейские бродили по кладбищу, недоверчиво поглядывая на Русова: нападавшие бесследно исчезли. Тело Эрны погрузили в скорую, а Русов получил приказ сесть в полицейскую машину, снова за прозрачную перегородку.

Вернулись к больнице, полицейские зашли туда вместе с Русовым. Появилась медсестра.

– Все в порядке, мистер. - Она моргнула красными от недосыпания глазами. - Похоже на разряд из парализатора. Через час-другой придет в себя. Не должно быть никаких последствий.

Здешний шериф не походил на Боба Хопкинса: был низкого роста, тянул слова, а глаза бегали по сторонам, не задерживаясь ни на Русове, ни на заваленном бумагами столе.

– Это, наверное… гм, парни из Лимба. Появляются иногда пограбить. Повезло, что сумели от них отделаться. Обычно они всех приканчивают.

Русов начинал злиться: весь день его продержали в полицейском участке, правда не за решеткой.

– Надо организовать погоню! Вряд ли они далеко ушли.

Глаза шерифа перестали бегать и уставились на Русова. Они оказались маленькими и довольно злыми.

– Я сам знаю, что мне делать, мистер. Вы тут не указывайте. И вообще, если бы не отзыв мисс Линдон, я бы вас задержал. До выяснения всех обстоятельств. Ступайте!

Этот наглый тон Русову был знаком: и в России, и в Америке маленькие начальники разговаривали одинаково. Пожав плечами, он встал и, не говоря ни слова, вышел из полицейского участка. Черт с ними - с белыми. Его волновала Джанет.

Эрну положили наверху, в спальне. Джанет рыдала над телом матери под присмотром соседей. Русова попросили не подниматься. Он молча достал из шкафа двустволку и сел у окна. Горы высились за рекой, багровые от подножия до вершин в лучах заходящего солнца.

Наконец соседи ушли, тихо переговариваясь. Горы померкли, от реки поднялся белый туман и стал затягивать городок. Белизна мутнела - подкрадывались сумерки. Как-то быстро стемнело. На этот раз от ночи исходила угроза: пару раз раздался пронзительный крик, похожий на птичий, но Русову показалось, что кричала не птица. Хотя вряд ли это были белые. Русов не сомневался, что если они нападут, то до последнего мгновения не услышит ни звука.

Его руки сжимали холодный ствол ружья. Каким бесполезным оно казалось! На них явно напали профессионалы. Из американской, китайской или российской секретной службы (вдруг искали угонщиков самолета) - Русов не знал. Парализаторы редкое оружие, а про ткань, меняющую цвет в зависимости от окружения, он вообще не слыхал. Их спас случай и подарок Сирина. Неясно, что нужно белым фигурам, но, скорее всего, они вернутся.

Что он будет делать? Как защитит Джанет?

Русов едва не заплакал, придавленный чувством беспомощности.

И тогда на ум пришло воспоминание.

Мать уже тяжело болела, под спину были подложены подушки, а на лице горел лихорадочный румянец. Как обычно по вечерам, она читала вслух Библию и после слов: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной», закрыла книгу, утомленно прислонилась щекой к подушке и сказала:

– Как наивны люди, как слепы! Всю жизнь ходят, словно по краю пропасти, но не видят ни бездны под собой, ни над собой. Они думают, что блуждают одни, без помощи. Но стоит позвать, и помощь будет оказана. Вопрос лишь в том, готовы ли они платить и кому - бездне вверху, или бездне внизу? В обоих случаях цена высока.

– Мама, - вспомнил Русов собственный неуверенный голос. - Тогда попроси, чтобы ты выздоровела.

Мать рассмеялась, но потом стала кашлять, прижимая уголок простыни ко рту.

– Мой милый мальчик, я просила и скоро буду здорова. Мы еще погуляем с тобою вместе. А ты запомни - если придется совсем тяжело, ты всегда можешь просить помощи… у той бездны, что вверху. Ценою может быть твоя жизнь, но не бойся, ее не возьмут у тебя. А если и возьмут - так это все равно случится рано или поздно, так что неважно…

Русов очнулся.

Мать учила его молиться - это был единственный дар кроме жизни, который оставляла ему в чужой для себя стране, но он стеснялся, а потом просто забыл. Да и не очень верил в помощь свыше, несмотря на слова матери. Отец приучал его полагаться только на себя. Но попытка не пытка, он попробует - не ради себя, а ради Джанет, - обратится напрямую к Тому, кто живет в бездне вверху. Почему Джанет должна страдать?

Он с отчаянием сказал:

– Моя мама верила в тебя, Господь. Но ты не спас ее. Спаси хотя бы Джанет, я сам не могу. В обмен располагай мной, как тебе будет угодно.