Евгений Кривенко - Окликни меня среди теней

– А то нарядишься скелетом, и айда пугать соседских девчонок, - мечтательно сказал Грегори.

– Вот и приманили нечисть в Америку, - фыркнула Джанет. - Слава богу, сейчас его мало отмечают. И так ужасов хватает.

– Ничего ты не понимаешь, - обиделся Грегори. - Словно сама из другой страны прилетела… Ну ладно. Форель просто изумительная.

Форель и впрямь таяла во рту. Русов давно не пробовал ничего подобного. Он разлил по бокалам вино и произнес шутливый тост:

– За Джанет! За ее прекрасную форель и чудесное вино. Сегодня я в нее просто влюблен.

Лицо Джанет порозовело - возможно, на него упал отсвет огня из камина. Она положила Грегори еще форели. Тем временем бодрые аккорды «Охоты» Вивальди сменились хрустальными звуками морозной зимы.

Русов встал.

– Разрешите вас пригласить, - сказал он Джанет.

Та неуверенно поднялась. Русов обнял ее, и они закружились по комнате. От аромата духов защемило в груди. Музыка изменилась: она словно скользила по льду, из бегущих аккордов и взлетающих звуков скрипки родилась вибрирующая мелодия - и понесла их в морозную даль. Зрачки Джанет расширились, оставив только зеленые ободки вокруг темноты. Волосы то загорались, словно на них перекидывалось пламя камина, то гасли, попадая в тень. Русову сделалось тревожно и сладко одновременно.

Музыка, стихая, унеслась прочь. Они остановились. В комнате было очень тихо.

В понедельник, едва Русов приступил к работе, его вызвал мистер Торп: нужно было доставить груз на ферму. Русов уже выполнял поручения такого рода. Быстро управился с погрузкой и, не переодеваясь, сел за руль.

День был сумрачный, облака ползли над полями. Но Русов не замечал пейзажа, думая о субботнем вечере. Было необыкновенно приятно танцевать с Джанет, ощущать ее гибкое тело в своих руках, касание груди под тонким платьем…

«Неужели влюбился? - подумал он. - Вот будет потеха для нее. И так норовит меня высмеять».

Помрачнев, глянул на маршрутный дисплей. Вот и ферма - одинокий дом посреди запущенного сада. Ограды нет, от ворот остались два бетонных столба. Рядом с верандой стоит приземистая машина.

Русов посигналил, но никто не появился. Вышел из кабины, поднялся на веранду и позвонил. Нет ответа. Толкнул дверь - не заперта.

Он вошел.

…Что-то подхватило его. Русов испытал кратковременное ощущение полета, а потом больно ударился коленями и подбородком о пол, едва не выбив зубы. Руки оказались завернуты назад, а в спину уперлось что-то жесткое.

От неожиданности Русов не издал ни звука. Он попробовал освободиться, но эту затею пришлось выкинуть из головы. Руки были заломлены так, что казалось - от малейшего движения кости переломятся. Он почувствовал быстрые прикосновения к карманам.

«Заберут футляр!», - обмерло внутри. Но касания прекратились, а Русов вспомнил, что оставил футляр на работе.

«Он слаб. Как он слаб! Не ровня им, а тем более тебе. Чего они испугались? Это была простая случайность, что потерпели поражение. Или нет? Не спеши. Вспомни о трех возвращениях… Случайность есть феномен. Феномены существуют только на уровне чувств. Отстранись от феноменов. Не смешивай с ними чистоту изначальной природы. Вспомни слова Лао-Цзы: «Когда человек родится, он гибок и слаб; когда он сух и крепок - он умирает. Когда деревья родятся - они гибки и нежны, когда они сухи и жестки - они умирают. Крепость и сила - спутники смерти. Поэтому то, что сильно, то не побеждает. Когда дерево стало крепко, его срубают. То, что сильно и велико, то ничтожно; то, что гибко и слабо, то значительно» [6] «Даодэцзин». Пекин, 1957 г., с.29 (пер. Е.В.Завадской). .

Неожиданно Русова отпустили. Он вскочил и оказался лицом к двери: та все еще была распахнута, открывая в проеме спокойный осенний пейзаж. Возле двери никого не было. Уже медленнее Русов обернулся: перед ним стоял человек со слегка раскосыми глазами, необычно зачесанными черными волосами, в костюме и при галстуке.

Китаец? Цзин? Русов почувствовал, как ослабли и без того болевшие колени.

К его удивлению, человек поклонился:

– Прошу извинить за нелюбезную встречу. Потом объясню, почему я был вынужден так поступить. Мое имя Морихеи. Конечно, это не настоящее имя, а псевдоним. Еще раз прошу прощения.

Человек поклонился снова. Он говорил по-английски, с безукоризненной четкостью выговаривая слова.

– Юджин, - принужденным голосом представился Русов. - Точнее, Евгений. Евгений Русов.

Он провел языком по зубам - проверить, целы ли.

Морихеи слегка улыбнулся.

– Я знаю, - сказал он. - Еще раз простите за столь необычную встречу. Теперь, когда официальная, так сказать, часть закончена, не пройдете ли в гостиную? Побеседуем за чашкой чая.

Русов испытывал гнетущую тяжесть, он попал в ловушку. Те, кто охотились за Сирином, а потом за ним, достигли цели.

– Я пленник? - сумрачно спросил он.

– Все зависит от точки зрения. - Морихеи повернулся, безбоязненно открыв спину. - Кто угадает повороты пути? Пленник может стать хозяином крепости, а хозяин - пленником.

– Зачем я вам нужен? - уныло спросил Русов, борясь с искушением кинуться к машине или в свою очередь скрутить руки этому обходительному азиатскому джентльмену. Но он понимал, что ни та, ни другая попытка добром не кончатся.

Вошли в гостиную: обстановка проще, чем у Грегори. Морихеи подошел к столику, где стоял чайник и были приготовлены чашки. Видимо, Русова ждали, и вызов был ловушкой.

– Вас хотят видеть общие знакомые. - Морихеи стал разливать чай. - Помните цзин?

Русов вторично почувствовал слабость в коленях и опустился на диван.

– Вы один из них? - прошептал он.

Морихеи тоже сел.

– Они попросили меня об услуге, - словно не услышал он. - Отказать им, как вы сами понимаете, было бы неразумно.

– Тогда кто же вы? - Русов несколько приободрился.

– Японец. - Морихеи оценивающе посмотрел на Русова. - Конечно теперь, когда Япония стала одной из провинций Великого Китая, о ней мало кто помнит.

– Почему же, я помню, - чуть спокойнее сказал Русов. Очень хотелось поддеть высокомерного японца, и он похвастал: - В отцовской библиотеке была «Повесть о принце Гэндзи» Мурасаки Сикибу. Помню описание заброшенного дворца, куда Гэндзи привез свою возлюбленную Югэй. Эта ферма чем-то похожа, тоже стоит заброшенной.

Морихеи долго молчал.

– Как странно… - начал он, но не стал заканчивать, а только указал Русову на чашку. Приподняв свою, приблизил к губам.

Русову тоже пришлось воспользоваться обеими руками, так как ручки у чашки не оказалось. Она была довольно большой, зеленоватого цвета, с песочными пятнами, по которым шли коричневые узоры. Держать ее в руках было приятно.

– К сожалению, я не знаток классической литературы, - снова заговорил Морихеи. - Я эксперт в других областях… Но, к сожалению, у нас мало времени. Поэтому постараюсь быть кратким, на американский манер. Цзин думали, что вас можно взять голыми руками, но потерпели неудачу. Дважды!