Майкл Кэнделл - Собаки, кошки, попугаи и другие

– Что тебе сказал инопланетянин? - спрашивают меня. Я не знаю, что он сказал, во всяком случае, не могу выразить это словами.

– Что его раса хотела сообщить нам?

Ответы мне неизвестны.

Ко мне даже приезжал президент и тоже расспрашивал. Я был этим так впечатлен, едва мог открыть рот. Еще бы, ведь прежде я никогда президента не видел, разве лишь по телевизору да на обложках «Ньюсвик», и вдруг я сижу перед ним и даже ощущаю запах его одеколона. Оказывается, в жизни он выглядит ниже и старше, к тому же более усталым, чем на экране или на фото, но вместе с тем он наделен таким обаянием, так располагает к себе и заставляет верить в его исключительность и правильность всех его решений, что прикажи он, и я ради блага страны без разговоров вошел бы в горящее здание.

– Что инопланетяне хотели от нас, Марти? - спрашивает меня президент и кладет мне на колено руку, совсем так же, как когда-то я инопланетянину.

– Инопланетянин был здесь не с миссией, а сам по себе, - говорю я и, не зная, как принято обращаться к президенту, добавляю: - сэр. Он лишь хотел поговорить с кем-нибудь и, полагаю, выбрал для этого меня.

Я заявляю это уже не в первый раз, но мне не верят, утверждают, что пришелец не отправился бы за многие световые годы ради того, чтобы побеседовать с одним-единственным человеком. Он хотел установить контакт, считают ученые, контакт не между двумя существами, а между двумя цивилизациями. Ну, без сомнения, ученые умнее меня, и их слова звучат вполне убедительно, но все же, думаю я, помыслов зеленого инопланетянина, который в один прекрасный день изменил цвет и, пролетев прямо сквозь потолок, покинул нас, они не поняли. Я уверен в этом ничуть не меньше, чем в том, что зовут меня Мартин Богети.

Если я говорю так, то надо мной смеются.

– Почему именно с тобой и ни с кем больше? - спрашивают меня обычно в таких случаях. - Какими особыми талантами ты одарен, что ради беседы с тобой инопланетянин совершил путешествие аж из другой галактики? Может, ты очень мудр, добродетелен или тебе, может статься, известно о жизни и о людях такое, чего не знает никто другой? Нет, ты всего лишь работник в крошечном зоомагазине, ты чистишь клетки, посыпаешь собак порошком от блох и моешь полы. Так что же такого выдающегося обнаружил в тебе инопланетянин?

На эти вопросы я обычно отвечаю примерно так, как отвечу сейчас.

Изредка к нам в магазинчик заходят целой семьей люди, чья собака состарилась и стала слепой, болезненной и немощной и кому ветеринар сказал, что она уже долго не протянет. Семья намеревается купить щенка, обычно той же самой породы, что и прежняя собака, чтобы щенок после смерти состарившегося любимца заменил его, как если бы никто и не умирал вовсе; люди приходят за новой собакой, словно за новой стиральной машиной. Я такое видел не раз, особенно мне запомнилась девочка, совсем еще кроха, с белокурыми волосами, стянутыми яркими цветными резинками в два хвостика; едва сдерживая слезы, она хныкала:

– Мне не нужна новая собака! Хочу нашу!

Теперь, надеюсь, вам понятно, чего хотел инопланетянин. Мне и самому в точности неизвестно, почему для своего визита он выбрал именно Землю и почему внезапно покинул ее, но я почти уверен, что явился он сюда ради разговора с одним-единственным человеком, а не, как показывают в кино, со всей цивилизацией людей. Выслушав мою теорию, меня часто спрашивают:

– Но почему все-таки ты, Марти? Почему для разговора инопланетянин выбрал именно тебя?

На это я обычно лишь пожимаю плечами, хотя и имею ответ и сейчас вам его изложу.

Я не знал прежде, да и теперь не знаю, кто инопланетянин - он или она. Сдается мне, что этого не знает никто, поскольку строение его тела наверняка сильно отличается от человеческого. Я называл гостя он, хотя и знал, что он и не мужского рода, -и не женского. Откуда мне это известно? Объяснить трудно, но я все же попытаюсь. В общем, я определил, что инопланетянин и не мужчина, и не женщина, увидев, что он очень похож на меня. Да, Дейв был прав, сказав, что мы с инопланетянином - два сапога пара. Действительно, у нас с пришельцем общего больше, чем у меня с любым человеком, а у него - с любым существом его расы. Я почти уверен: именно по этой причине я приглянулся ему, а цвет он изменил и покинул Землю потому, что в конце концов достиг цели своего визита - вошел в контакт с себе подобным.

Помню, мне стукнуло уже лет тринадцать-четырнадцать, когда я вдруг с удивлением обнаружил, что мужчиной, который ходит на свидания с девушками, затем женится и обзаводится детьми, мне стать не суждено. Понимание это пришло ко мне сразу, а было это на вечеринке, после того, как болтавшая со мной одноклассница закончила свою тираду словами:

– Тебе, Марти, меня до конца не понять, ведь подобных проблем у тебя нет и никогда не будет.

Помню, речь шла о проблемах в отношениях между мужчинами и женщинами, а дела эти волновали одноклассницу из-за развода ее родителей. Не знаю, где теперь та девчонка, и помнит ли она хотя бы мое имя, а если помнит, то попадались ли ей на глаза газеты со статьями обо мне; но, как бы там ни было, я ту вечеринку и слова одноклассницы запомнил накрепко. Говоря тогда, что подобных проблем у меня не будет, девчонка вовсе не имела в виду, что я стану «голубым» или, к примеру, постригусь в монахи; просто, по ее мнению, я принадлежу к числу тех, для кого эта сторона жизни - взаимоотношения между полами - навсегда закрыта. Я это понял так: не все, кто служит в цирке, могут считать себя артистами и выступать на арене; некоторые стоят в сторонке, вне света прожекторов, а в перерывах между номерами монтируют приспособления для трюков или убирают огромной метлой клетки слонов. Публике глубоко плевать, кто эти ребята, да и вообще, о них не говорят и не пишут в газетах. Надеюсь, понятно, о чем я толкую? Так вот, я в жизни, как те рабочие в цирке, - не участвую в представлении, а на манеж выхожу лишь сделать что-нибудь не очень-то важное, второстепенное да понаблюдать со стороны, как выступают другие. Думается мне, что в этом мы очень схожи с инопланетянином. Наверное, теперь, покинув Землю, у себя дома по вечерам, когда все его соплеменники собираются вместе в огромных конических ульях и тепло, по-дружески общаются друг с другом, он стоит в стороне да молча поглядывает на них.

Быть сторонним наблюдателем, по-моему, вовсе не плохо, а временами так даже очень интересно; ведь со стороны видится такое, о существовании чего изнутри и не заподозришь. Взять, например, Барри: прежде чем он стал подростком, мы играли с ним вместе, и поскольку я не приходился ему ни отцом, ни братом, ни даже дядей, мне удавалось углядеть в нем то, чего не замечал никто другой, и Барри, хоть и молчал, прекрасно понимал это.