Антон Мякшев - Тринадцатое Поле

– Да, – подтвердил оружейник, – путаники. Только путаники обычно не выживают и дня в Полях. А ты вот… – Он всплеснул руками вверх – выказывая дурашливый восторг.

– Я же знал, на что шел. – Коростелев крутнулся на стуле и посерьезнел настолько, что даже ненадолго замер. – Я – именно хотел попасть в Поле, но не знал, как это сделать, и более того – не мог представить, что меня там ждет.

– Ну, объяснил бы мне про свой исследовательский зуд, я бы тебя все-таки взял с собой как-нибудь, – сказал Макс, улыбаясь доброжелательно.

– Не, не взял бы, – просто ответил Коростелев. – Я ж тебя не один раз просил, умолял даже.

Оружейник кашлянул в кулак. Потом – когда в наступившем молчании снова вскочивший со стула «монах» скоро перебирал ногами взад-вперед по круглой комнате у зеркал – принялся загибать пальцы, шевеля пухлыми губами.

– Два… три… – подал Макс голос, – это получается, ты оказался в Поле Руин как раз во время Битвы Десяти Полей?

Коростелев упал на стул, подхватил со стола свою чашку.

– Нет, – сказал он. – Нет, Битва уже была окончена. Представляешь мое состояние? Только что я был почти в центре города, ноги сбивал по битому кирпичу, пару раз чуть живот себе не пропорол арматуриной, падая, – искал, как и где вы проходите в пространство вашей Игры, рубашка на мне от пота взмокла – хоть выжимай. С самого утра же по солнцепеку валандаюсь. И вдруг… Пролезаю под какой-то плитой, выбираюсь на поверхность, отряхиваю колени и соображаю, что солнца нет на небе. Ночь. Луна на черном небе – огромная, какая-то опасная… Светит красным светом и еще будто пульсирует. Ужас. И пустыня вокруг. И какие-то везде валуны бесформенные. Присмотрелся – это трупы. Человеческие, не вполне человеческие, и вовсе… нечеловеческие. И свистит что-то вокруг так тоненько…

– Сшиас! – вылез с подсказкой Макс.

– Черные твари, на пауков похожие, с такими… жуткими детскими мордашками… Зубы у них как иглы…

– Сшиас – точно!

– Ну, я же не знал! Да хотя бы и знал! Я побежал. Уже, конечно, и сам не рад был, что вляпался во все это. Проклинал себя. Они… эти твари… за мной, а я все бегу, ору во всю глотку, о трупы спотыкаюсь и бегу. Добежал до каких-то развалин, влез на стену и сидел там до рассвета. Чуть умом не тронулся, так страшно было. Они ведь… твари… собрались под стеной и коготками скребли. Лезли ко мне и срывались… Утром исчезли. Я пошел искать то место, откуда вышел, но не нашел. Побрел по пустыне… Ориентир тут один – Горячие Камни. Я это место по твоим рассказам запомнил. Думал там найти людей из общего мира, но никого не нашел. Взбирался все выше и выше – старался повыше влезть, покуда не стемнело снова, все еще помнил паукообразных этих гадов. Ну… Что долго рассказывать? Первое время я никого не встречал. Только трупы везде, обломки оружия – и никого. Даже животных нет. Потом набрел на этот замок. Пылающие Башни…

Коростелев вдруг замолчал, наклонив голову. Плошка скользила по спирали вверх и вниз. Меня дрожь пробирала на эту плошку смотреть. Он спохватился, замысловато щелкнул пальцами, и плошка спустилась на стол. Успокоилась. Только изредка начинала вибрировать с противным дребезжанием. Впрочем, время от времени почти все предметы в этой комнате точно просыпались и снова погружались в дрему. Подрагивали зеркала. Шевелились факелы, разбрызгивая по стенам черную паутину теней. Подскакивала посуда на столе. Даже стул подо мной пару раз начинал ерзать.

– Они меня все-таки настигли, – негромко проговорил Коростелев. – У самых верхних уступов. Это уже была вторая моя ночь здесь. Впрочем, я и не знал, что ночь. На Горячих Камнях ведь и непонятно…

– Сшиас? – шепотом спросил Макс.

– Нет, другие. Большие пуховые комья, почти неразличимые в темноте. Они летали бесшумно и нападали неожиданно. А когда бросались, у них вдруг оказывались такие длинные острые когти… – Коростелев странно передернул плечами.

– Пустынные совы, – кивнул Макс. – А я думал, что их всех истребили гхимеши. Они охотились на сов по ночам, на своих ушшуа. Совы и ушшуа – давние смертельные враги. В воздухе только совы составляли конкуренцию гигантским птицам. И их было больше. Диких ушшуа они почти всех перебили, но вот когда за дело взялись воины народа гхимеши…

– Значит, те, что на меня нападали, – последние из выживших, – отрезал Коростелев. Он нахмурил брови. – Они едва не располосовали меня в клочья. Помню, я полз к воротам Башен, а камни подо мной скользили от моей же крови. А сверху раз за разом беззвучно слетали эти чудовища и… Вновь взвивались на небо, унося с собой куски моего мяса.

Что-то новое, какая-то совсем неожиданная мысль появилась в моем мозгу.

– Как же ты… вы выжили? – спросил я.

– Выжил? – переспросил Коростелев медленно и тут же вскинулся: – Выжил! – Он вскочил: – Вот так вот выжил!

Плошка, треснув, распалась надвое. Вода плеснула по столу, тонкими струйками ударила вниз по каменным плитам. Струйки скоро иссякли, но капли падали и разбивались еще долго.

– Выжил, – продолжал он, отвернувшись, глядя в зеркало и обеими ладонями поглаживая себя по серому лицу. – Сколько я лежал здесь, нарезанный ломтями, как колбаса? Не знаю. Очень долго. Помню, что ужасно хотелось пить. Никого не было вокруг. Я кричал, пока мог кричать, а крики разлетались по коридорам башен, вверх, в темноту, откуда отсвечивали факелы. После того, как сил на крик не осталось, я еще долго слушал эхо собственного голоса.

– А кто же факелы зажег?

Макс толкнул меня под столом ногой.

– Они всегда горят, – сказал он мне, но громко, так, чтобы и «монах» услышал. И спросил участливо: – А потом?

– А потом я как бы уснул. Надолго. А когда проснулся, понял вдруг, что могу встать и ходить. Я поднялся на верхние этажи Башен, искал воду. Искал… – тут он сбился, оглянувшись опять на свое отражение, – искал пищу. И в одном из залов нашел и то, и другое. А после этого… В общем, здесь для меня нашлось много дел. – Он выдержал паузу и уточнил: – Материалов для исследования.

Я обернулся к Максу. И меня порадовало то, что теперь он смотрел на своего обретенного приятеля не со слепым умилением, как раньше, а… довольно странно смотрел. Если не сказать – подозрительно. А мне словно давешний загг пробрался в башку – все копошилась и копошилась неясная пока, но вполне уже ощутимая мысль; как слово, которое никак не можешь вспомнить, но которое тем не менее «вертится на языке»…

– Я что-то не пойму… – начал Макс вопрос – тот, что я и хотел задать «монаху», – как ты все-таки выжил? Получается, без всякого лечения раны твои затянулись, тело выдержало без воды и еды черт знает сколько времени, да еще и полностью восстановилось… Может быть… – эту фразу он уже договаривал для себя самого, – может быть, Пылающие Башни обладают способностью лечить раненых воинов? Все-таки вечное пламя, хоть уже и погасло, до сих пор горит негасимыми язычками в факелах…