Валентин Иванов - Энергия подвластна нам

Вместо известий о молниеносном успехе из далёкого Крыма поступали длинные списки убитых и раненых и настойчивые требования оружия.

Молебны о даровании победы прерывались заупокойными службами, а Томас Макнилл первый к концу войны увеличил своё предприятие в несколько раз и имел право называть его заводом.

Кроме штуцеров, фирма «Макнилл и сыновья» начала выпускать пистолеты, штыки, наконечники для пик и клинки для сабель – всё отличнейшего качества. В последний месяц войны с русскими на островных полигонах испытывались первые орудийные стволы новой марки, которой предсказывали большое будущее. А после заключения мира с Россией островная империя пополняла свои опустошённые войной арсеналы тоже при деятельном участии фирмы «Макнилл и сыновья».

Весьма прибыльной для фирмы оказалась организация оружейных мастерских в Индии, необходимость чего была доказана попыткой индусского народа сбросить иноземный гнёт, известной под именем восстания сипаев.

К началу франко-прусской войны – через четырнадцать лет после Крымской кампании – репутация фирмы «Макнилл и сыновья» была столь устойчива, что фирма сумела принять заказы от обеих воюющих стран.

Хотя Томас Макнилл первый, полностью солидаризируясь с общественным мнением островной империи тех лет, всей душой сочувствовал пруссакам, он тем не менее доказал правильность своих действий балансом фирмы, отразившим аккуратность и платёжеспособность как молодой германской империи, так и республиканских наследников побеждённого императора французов Наполеона Третьего.

Томас Макнилл свято соблюдал воскресный день и никогда не отказывал в пожертвованиях на благотворительные цели. Он жертвовал крупные суммы на африканские миссии, на обращение в христианство китайцев, на религиозные проповеди среди арабов, на просвещение дикарей тихоокеанских островов и на прочие богоугодные мероприятия.

Франко-прусская война окончательно и прочно утвердила фирму «Макнилл и сыновья» на мировом рынке оружия, и жизнеспособная промышленная организация с тех пор с честью принимала участие во всех больших и малых войнах второй половины XIX века.

Наряду с турецкими султанами (испытание оружия «Макнилл и сыновья» на русских солдатах продолжалось) в книгах фирмы после южноамериканских республик и всех восточноазиатских империй можно было найти и раджу Саравака и даже страшного пирата китайских морей Ванг-Фонга, замаскированного именем известного калифорнийского банкира.

«Бог наградил меня долгой жизнью и крепкой старостью», – любил говорить Томас Макнилл первый. Отличаясь долголетием и цветущим здоровьем, старик дожил до англо-бурской войны.

В год его смерти молодой Артур Форрингтон расставался со строгим укладом патриархальной семьи. Он уносил с собой в открытые двери университета традиционный багаж, состоящий из внушённой с детства привычки искать в библии примеры на все случаи жизни, и твёрдое убеждение в том, что великая островная империя является истинным центром мира. Он нёс в себе также и свойственную его кругу и времени убеждённость в том, что каждый уроженец острова-метрополии стоит неизмеримо выше не только цветных людей, но и европейцев других национальностей.

Среди студентов он выделялся колоссальной работоспособностью и любовью к точным наукам, соединённым с пренебрежением к древним языкам и к спорту.

Тем временем фирма «Макнилл и сыновья» продолжала испытания своего оружия на русских солдатах. В 1904–1905 годах она снабдила японские военные корабли непроницаемой бронёй, дальнобойными пушками и прочими изделиями своего производства, а остров посылал своих инженеров на японские заводы и своих офицеров-инструкторов в армию и на флот азиатского партнёра.

В 1914 году, закончив свои испытания на людях всех цветов и оттенков кожи, всех наций, языков и наречий, всех возрастов, религий и убеждений, фирма «Макнилл и сыновья» прочно завоевала мировую известность.

Тогда же, или несколько позже, следуя завещанию своего основателя – «Уважайте учёных, не жалейте на них денег!», «Макнилл и сыновья» обратили в первый раз внимание на молодого физика Артура Форрингтона, которому пророчили большое будущее. Предприимчивые продолжатели дела Макнилла старшего умели привлекать учёных и удерживать их. Испытывая практическую пригодность теоретиков посредством отдельных консультаций и поручений, «Макнилл и сыновья» оценили по заслугам большие способности и дар смелого, но осторожного экспериментатора.

К середине тридцатых годов двадцатого столетия Форрингтон, мастер лабораторных анализов и человек широчайшего научного кругозора, счёл бы просто неприличным, если бы кто-нибудь заметил ему, что он изменил своему первоначальному мнению относительно исключительности людей островного происхождения. В частности, на него не произвела впечатления глупая, не согласная с чопорностью острова, выходка провинциального журналиста, поместившего незадолго до начала второй мировой войны статью с весьма прозрачными намёками на неблаговидность обмена научным опытом между Форрингтоном и его германскими коллегами. Неприличная выходка журналиста скоро была забыта. Форрингтон искренне, без всякого лицемерия, считал себя безукоризненным деятелем свободной науки. Впрочем «Макнилл и сыновья», осведомлённые в данном случае лучше, чем их высокоуважаемый учёный, гораздо больше его знали об истинной цене фактов, на которые намекал пронырливый газетчик.

Их учёный… Действительно, к этому времени Форрингтон был монополизирован Макниллами. Он был полностью вовлечён в круг интересов и дел колоссальной и разветвлённой фирмы.

Объём работ притягивал этого человека, способного делать многое. Ресурсы фирмы были, казалось, в его полном распоряжении. Это заставляло Форрингтона мириться с тем, что работа иногда меняла первоначальное общее научное направление, а конечные её цели незаметно суживались до практических задач – с направлением к ограниченно военным целям. Зато сам по себе процесс творчества был всегда увлекательным.

Весьма поучительной оказалась история с удобрением 61-СВ. Массовое производство продукта, основанное на использовании отходов анилиновых заводов и перегонки кардифского угля, обещало переворот в скудном сельском хозяйстве на тощих почвах горных районов северной части острова – родине предков Макниллов. Однако производство было резко сужено, а вся продукция использовалась как сырьё для изготовления нового взрывчатого вещества – тоже по патенту Форрингтона, что служило для него моральной компенсацией.

Конечно, у учёного бывали вспышки недовольства фирмой. Крайне неприятной оказалась и жёсткая фирменная цензура, препятствовавшая широкому опубликованию многих работ, к чему Форрингтон привык в первой половине своей жизни.