Орсон Кард - Театр Теней

Так что же делает Питер? Просит каждого служащего на станции оказать какую-нибудь услугу, выполнить незначительное поручение и говорит «прошу мне потом сказать в 18.00».

Они же не идиоты. Все знают, что в 18.00 начинается посадка на шаттл, отбывающий в 19.00.

Таким образом, эта великая тайна неявно сообщается всем, всему персоналу.

И все же он настаивает, чтобы об этом не было разговоров, и Джон Пол ему подчиняется. Что за дурость? Питер явно не был беспечен, слишком он систематически действовал, чтобы это было случайно. Он надеется поймать кого-то на передаче сведений Ахиллу? А что, если вместо этого они просто взорвут шаттл? Может быть, это и запланировано – взорвать шаттл, на котором они будут возвращаться домой? Об этом Питер подумал?

Наверняка. Это в его натуре – подумать обо всем.

Точнее, думать, что подумал обо всем.

В коридоре Джон Пол взял слишком быстрый темп, чтобы с ним можно было разговаривать, а когда она все-таки попыталась, он приложил палец к губам.

– Все в порядке, – сказал он еле слышно.

У лифта к оси станции, где стояли шаттлы, их ждал Димак. Это было необходимо, поскольку на их ладони опознавательный механизм лифтов не реагировал.

– Мне жаль, что мы так быстро с вами расстаемся.

– Вы нам так и не сказали, – напомнил Джон Пол, – где был кубрик армии Дракона.

– Все равно Эндер там не жил. У него была своя комната. Как у всех командиров. До того он был в нескольких армиях, но…

– Ладно, все равно уже поздно, – сказал Джон Пол.

Дверь лифта открылась. Димак вошел, придержал дверь для них, приложил ладонь к панели и ввел код нужной взлетной палубы.

И вышел.

– Извините, что не могу вас проводить, но полковник… то есть министр сказал, что я не должен об этом знать.

Джон Пол пожал плечами.

Двери закрылись, и лифт поехал вверх.

– Джонни П.! – сказала Тереза. – Если мы так беспокоимся, что нас подслушивают, то какого черта ты с ним так открыто говорил?

– У него глушитель, – ответил Джон Пол. – Его разговоры прослушиваться не могут. А наши могут, и в лифте наверняка есть жучки.

– Это тебе Апханад сказал?

– Идиотизмом было бы устанавливать систему безопасности в такой трубе, как эта станция, и не поставить жучки на люки, через которые все входят и выходят.

– Что ж, прости, что не умею мыслить как параноидальный шпион.

– Это одно из твоих лучших свойств.

Тереза поняла, что не может сказать ничего из того, что думает. И не только потому, что ее может подслушать система Апханада.

– Терпеть не могу, когда ты со мной «обращаешься».

– А что, лучше, если я буду тобой «руководить»? – чуть осклабился Джон Пол.

– Если бы ты не нес мой чемодан, я бы тебя…

– Пощекотала?

– Ты знаешь не больше меня, а ведешь себя так, будто знаешь все.

Гравитация быстро спадала, и сейчас Тереза держалась за поручень, подсунув ноги под рельс, идущий над полом.

– Кое о чем я догадался. А в остальном могу только доверять. Он мальчик очень умный.

– Не такой умный, как сам думает.

– Но куда умнее, чем думаешь ты.

– Я полагаю, твоя оценка его интеллекта совершенно справедлива.

– Как будто Златовласка сказала. А я сразу почувствовал себя… очень лохматым.

– А почему не сказать просто «медведем»?

– Так мне захотелось. Показалось, что так смешнее.

Дверь открылась.

– Понести ваш чемодан, мэм? – спросил Джон Пол.

– Если хочешь, но на чай не дам.

– Ну, ты действительно сердишься.

Она протиснулась мимо него, пока он выбрасывал чемоданы ординарцам.

Питер ждал у входа в шаттл.

– Ну как, точны мы?

– Сейчас восемнадцать ноль-ноль? – спросила Тереза.

– Без одной минуты.

– Тогда мы слишком рано.

Она проплыла мимо него в шлюз.

Голос Питера у нее за спиной спросил недоуменно:

– Что это с ней?

– Потом, – ответил голос Джона Пола.

Несколько секунд Тереза приспосабливалась к изменению обстановки. Она не могла избавиться от ощущения, что пол не там – «низ» стал «лево», «внутри» стало «снаружи», или что-то в этом роде. Но она, держась за поручни, подтянулась к креслам и нашла себе место. Возле прохода, приглашая других пассажиров в этот ряд не садиться.

Но других пассажиров не было. Даже Питера и Джона Пола.

Прождав пять минут, Тереза потеряла терпение.

Они стояли вдвоем посередине шлюза, смеясь чему-то.

– Вы надо мной смеетесь? – спросила она.

Вот пусть только скажут «да»!

– Нет, – тут же ответил Питер.

– Только слегка, – покаялся Джон Пол. – Здесь мы можем поговорить. Пилот прервал связь со станцией, и у Питера… у него тоже глушитель.

– Как это мило. Жаль только, что ни мне, ни твоему отцу такого не выдали.

– Мне тоже. Я взял у Граффа. Их не хранят пачками.

– Зачем ты всем сказал, чтобы встречали тебя здесь, когда мы улетаем? Очень хочешь, чтобы нас убили?

– Какая получается запутанная паутина, когда плетешь обман, – вздохнул Питер.

– Ты, значит, паук, – сказала Тереза. – А мы – нити? Или мухи?

– Пассажиры, – ответил Джон Пол.

А Питер засмеялся.

– Или вы мне объясните, над чем ржете, или, клянусь, я вас выброшу в космос.

– Как только Графф узнал, что на станции есть информатор, он тут же привез сюда свою группу безопасности. О чем не знал никто, кроме него: ни одно сообщение на самом деле ни со станции, ни на станцию не проходило. Но для обитателей станции казалось, что почта ходит нормально.

– И ты надеешься поймать кого-то за отправкой сообщения, на каком шаттле мы летим.

– На самом деле мы думаем, что никто вообще никакого сообщения не пошлет.

– Тогда зачем это все?

– Важно, кто именно не пошлет сообщения. – Питер осклабился.

– Ничего больше не спрошу, – сказала Тереза, – потому что ты лопаешься от гордости, какой ты умный. И какой бы у тебя ни был умный план, мой умный мальчик продумал его до конца.

– А люди еще называют Демосфена склонным к сарказму.

Чуть раньше она не понимала, а сейчас поняла. Что-то щелкнуло и встало на место. Включилась нужная передача, пошел правильный сигнал.

– Ты хотел, чтобы каждый думал, будто случайно узнал о нашем отлете. И дал каждому шанс послать сигнал. Кроме одного человека. И если он и есть тот один…

– То письмо не будет отправлено, – закончил за нее отец.

– Если только он не умен по-настоящему, – возразила Тереза.

– Умнее нас? – спросил Питер.

Они с Джоном Полом переглянулись. Потом одновременно качнули головой, сказали «Не-а» и рассмеялись.

– Очень приятно, что у вас такое взаимопонимание.

– Мам, не злись, – попросил Питер. – Я тебе не мог сказать, потому что если бы он узнал, ловушка бы не сработала, а он – единственный, кто слышит всех. Кстати, глушитель я получил только что.

– Все это я понимаю. Но твой отец догадался, а я нет.