Джеймс Ганн - Кроличья нора

– По-моему, больше похоже на белую дыру, - заметила Френсис.

– Некоторые ученые предполагают, что относительное движение входов в червоточину превращает энергию космического микроволнового фона в видимый свет и создает что-то вроде интенсивного сведения.

– Жаль, что они никогда не узнают, насколько были правы, - вставила Джессика. Она стояла между Адрианом и Френсис, положив руки на спинки кресел.

– А что, эти штуки… червоточины, они повсюду? - не унималась Френсис.

Адриан покачал головой.

– Естественные червоточины должны быть маленькими и недолговечными. Эта создана искусственно.

– Но кому понадобилось создавать червоточину? - удивилась Френсис.

– Для того чтобы как можно быстрее перебраться с одного конца Вселенной на другой. Это может объяснить, почему Питер получил послание в энергетических лучах. Передача сообщения на межзвездные расстояния могла затянуться на века или тысячелетия, если расстояния были действительно велики. Но если они исходили из того конца червоточины, что находится вблизи Солнечной системы, значит, могли прибыть менее чем через год. И тот, кто находился на другом конце, знал, где мы, а может, и следил за нашими передвижениями.

– Но что они могли увидеть отсюда? - возразила Джессика. - Даже Солнце ничем не отличается от обычной звезды!

– Они могли засечь передачу энергии, радио- и телепередачи.

– Все равно, бред какой-то, - стояла на своем Френсис. - Кто мог такое сотворить?

– Создания, чей научный потенциал неизмеримо превышает наш, - заявил Адриан. - Те, кого физик Кип Торн назвал «бесконечно прогрессирующей цивилизацией».

– Ты сказал, что червоточины должны быть недолговечны, - вставила Джессика. - Но эта, похоже, многое выдержала.

– Значит, они должны были не только создать ее, но и предохранять от разрушения. Ученые считают, что это требует использования того, что они называют «экзотической материей», имеющей среднюю плотность негативной энергии, одной из характеристик которой и является способность растягивать стенки червоточины, вместо того чтобы позволить им рухнуть.

– Как антигравитация, - догадалась Джессика.

– И что все это означает? - поинтересовалась Френсис.

– Мы внутри чего-то, не относящегося к нашей реальности, - пояснила Джессика, - и это «что-то», если повезет, уведет нас так далеко от Земли и Солнца, что мы не сможем увидеть их в ночном небе.

– А если не повезет? - настаивала Френсис.

– Мы закончим наши дни здесь, или червоточина разрушится прямо с нашим кораблем внутри, и мы застрянем в гиперпространстве.

– Примерно так, - рассеянно согласился Адриан, глядя в блокнот.

– Что стряслось? - встревожилась Френсис. - Кроме того, что мы заблудились.

Адриан показал им листок, на котором кто-то написал: делать заметки.

– Неплохая идея, - оживилась Френсис.

– Разумеется. Только это не я писал. То есть не помню, чтобы я это писал. Помню, что напишу это…

Он смущенно огляделся.

– И я помню, - оживилась Френсис. - Но этого не случится…

– Что происходит? - спросила Джессика.

Адриан заключил слова в квадрат и нарисовал по бокам еще два квадратика.

– Пространство внутри червоточины иное. Вероятно, и время тоже. Пространство и время - часть того же самого континуума. Так что мы должны быть готовы к неприятностям. Например, в какой-то момент я могу сказать: «Словно никогда не было ни до, ни после». Но это неверно. «До» может произойти после «после».

– Вроде того, когда ты вспоминаешь еще не случившееся, - хмыкнула Френсис.

– Или не помнишь того, что уже случилось, - добавила Джессика.

– Плоха та память, которая работает только обратным ходом, - нахмурилась Френсис.

– Почему у меня такое чувство, словно ты кого-то цитируешь? - покачала головой Джессика. - Если не считать того факта, что ты вечно кого-то цитируешь.

– Это из «Алисы в Стране чудес», - пояснила Френсис. - Вернее, из продолжения, «Алиса в Зазеркалье». А все это пришло мне на ум, потому что мы, как Алиса, провалились в кроличью нору, а в Стране чудес все вверх тормашками.

– Вряд ли мы найдем какие-то ответы в детских книжках, - раздраженно бросила Джессика.

– Беда в том, - возразила Френсис, - что нам придется пережить нечто невообразимое. Если, конечно, мы не найдем, за что цепляться.

– Что же именно? - скептически осведомилась Джессика.

– Попав в кроличью нору, Алиса встретила говорящих кроликов, курящую гусеницу, исчезающих котов и прочих безумцев. Может, и нам придется столкнуться с чем-то в этом роде. Если мы станем относиться к этому, как к приключениям в Стране чудес - встречаясь с необычным, но не поддаваясь ему - значит, сумеем справиться.

За люком, ведущим в остальную часть корабля, раздался дробный топот ног. Френсис и Джессика переглянулись и уставились на Адриана.

– Похоже, это дети, - медленно выговорила Джессика.

– Все чудесится и чудесится, - добавила Френсис.

Среди ночи Адриан услышал шуршание, затем чей-то вздох. Он нажал кнопку переключателя рядом с койкой, и верхний плафон залил крошечное помещение мягким светом. У порога стояла Джессика, высвобождая руку из тонкого облегающего комбинезона - больше на ней ничего не было.

– Что ты здесь делаешь? - спросил Адриан, вскочив так порывисто, что перед глазами все поплыло.

– Не хотела тебя будить, - прошептала Джессика.

– Что тебе нужно в моей комнате?

Джессика огляделась с таким видом, словно обрабатывала вопрос на компьютере.

– Не знаю. Это казалось… вполне естественным. Теперь уже не могу вспомнить.

Адриан уставился на обнажившееся тело Джессики: гладкую кожу, изящные изгибы. Он словно впервые увидел в ней не члена команды, а просто женщину.

– Проклятая червоточина, - досадливо буркнула Джессика, продевая руки в рукава и поспешно застегивая молнию.

Но теперь все изменилось. Теперь, увидев в Джессике женщину, он просто не мог думать о ней как о коллеге. Но придется, непременно придется, об этом позаботится червоточина.

– Что здесь происходит? - раздался чей-то голос. Это оказалась Френсис, приземистая и кругленькая в своей пижаме. Она почти заполнила оставшееся пространство.

– Трудно сказать, - выдавил Адриан. Френсис перевела взгляд с него на Джессику и обратно.

– А по-моему, ничуть, - возразила она. - Будь это романтическим фильмом, в следующей сцене любовники с виноватым видом отскочили бы друг от друга. В готическом жанре они замышляли бы страшное преступление. Ну а в детективе собирались бы прикончить друг друга.

– Это фарс, - мрачно бросил Адриан.

– Когда люди без всяких видимых причин забредают в чужие комнаты и оказываются в смешном положении, - добавила Джессика.