Иван Франке - Охота в параллельных мирах

— С чего бы это? — думал он. — Опять этот странный сон.

Всю ночь он пытался выйти из здания наружу. Огромное здание в несколько этажей. Если он пытался подняться по лестнице вверх, вдруг оказывалось, что где-нибудь часть лестницы отсутствовала, образуя провал шириной в полтора-два метра или еще хуже, вдруг упиралась в потолок и продолжалась с другой стороны. Во многих местах у лестницы отсутствовали перила. Если же он пытался спуститься вниз, то оказывался в сыром земельном подвале и путь, ведущий на другую половину к выходу часто оказывался засыпан землей, а местами высота потолка в подвале не превышала двух локтей. Как и всегда в таких случаях Стор просыпался в плохом настроении. В такие дни его все раздражало и слуги, особенно управляющий, старались особо не попадаться ему на глаза. По коридору снова кто-то пробежал, громко топая. Послышались уверенные твердые шаги и в дверь резко постучали.

— Чего надо? — рыкнул Стор. — Он направился к двери, грозно сдвинув брови. Дверь открылась без разрешения, что окончательно вывело старика из себя.

Увидев на пороге улыбающегося сына, Стор сдержал готовое уже сорваться с языка ругательство.

— Отец! — Грэг кинулся к стулу с одеждой. — Отец, одевайся скорей. Королевская стража у ворот. — Словно в ответ на его слова, внизу громко застучали в ворота, всполошив собак.

У старика подкосились ноги. Сын подхватил его и бережно усадил на кровать.

— Давай одеваться! — Он схватил одежду в охапку.

— Чему же ты радуешься, сукин ты сын? — опомнился наконец купец.

— Успокойся, отец, — сын слегка понизил голос. — Это стража королевских сватов. — Он снова хитро прищурился.

— Ко…ко… — от неожиданной вести старик начал заикаться. — Как королевских сватов?! - выпалил он наконец. — Ох, батюшки, что же это делается? Неужели сам король сватов заслал. Он же молод еще.

— Он не для себя, отец, — успокоил его сын, напяливая на старика праздничный халат.

— Так… — еще больше ратерялся купец. — Так для кого же?

— Увидишь, отец. — Грэг схватил сапоги и опустился возле отца на одно колено. — Ты его знаешь, отец, — продолжал он. — За такого и дочь отдать не зазорно, это тебе не купеческий сын…

Себя он, однако, с сыном купца не отождествлял, не без основания считая себя воином.

В широко распахнутые ворота попарно въехало с десяток всадников. Хорошо вооруженные, с пиками наперевес, они остановились у самого крылечка, оттеснив в сторону слуг. Подняв копья вверх, гости расступились, освобождая проход.

Еще четыре всадника въехали на покрытых раскрашенными попонами конях. Один из них, развернув свиток с королевской печатью, не слезая с коня начал читать, грозно поглядывая то на обомлевшего от такой чести купца, то на текст королевской грамоты.

— Облеченные королевской властью, мы, наследный король юго-западного королевства Стензер — Алдан Второй, имеем честь просить для друга нашего и друга королевства нашего, оказавшего нам неоценимые услуги, руки дочери купца первой гильдии Стора Иведа — Лин. Сим утверждается воля короля. — Соскочив с коня, он взбежал на крылечко, вручив грамоту едва стоящему на ногах от счастья купцу.

— Так я что ж, — промямлил обомлевший старик, — я-то ничего, только дочь свою неволить не буду. Ну-ка, зови сюда дочь, — обратился он к ключнице, боязливо выглядывающей из-за двери. — Куда она, вертихвостка, запропастилась?

Старуха мигом исчезла и через минуту на крылечко, опустив глаза, неохотно ступая, вышла Лин.

— Дочь купца Стора Иведа — Лин, — обратился к ней посыльный, — спрашиваю тебя, согласна ли ты исполнить волю короля Стензера?

— Я, — Лин опустила голову, из глаз ее капали слезы. — Я…, как папенька скажет.

— Согласна она, согласна! — замахал руками купец.

— Примите подарки сватов королевских, — напыжившись заявил посол.

Он моргнул своим людям и шесть пар носильщиков внесли сундуки, набитые драгоценной утварью. Затрубили рога и во двор, на коне, накрытый черной тканью, въехал Всадник. Двое слуг вели его коня под уздцы.

— Ну что ж! — посол возвысил голос. — Объявляю волю короля Стензера, Алдана Второго, свершившейся.

Владислав сдернул ткань с головы. По рядам слуг и работников, а также по толпе зевак, уже собравшейся за воротами пронесся вздох изумления. Владислав сидел на белом жеребце в позолоченных доспехах и, оглядываясь, искал глазами Лин. Девушка несмело подняла глаза и, встретившись взглядом с Владиславом, вскрикнув, убежала в дом. Бабка кинулась следом утешать невесту, а Владислав, соскочив с коня, поклонился купцу. Старик открыл рот, пытаясь что-то сказать и вдруг сам бросился на колени.

— Гости вы дорогие… — бормотал он. — Да что же вы здесь… прошу в дом, гости дорогие. Мне, недостойному… честь такая…

Он продолжал бормотать, но Владислав поднял его с колен и, обняв, проводил в дом. Сваты, побросав поводья подбежавшим слугам, важно пошли следом.

— За стол прошу, гости дорогие, — продолжал причитать купец. — Честь мне выпала высокая, сватов королевских принимать. За стол прошу… чем богаты…

Он вдруг зыркнул на челядь и те, словно опомнившись, забегали, накрывая в большом зале на стол.

Застолье продолжалось до вечера. Довольный Стор велел поставить бочонок вина для слуг и почетного караула во дворе, да еще два за воротами для всех желающих.

— Пейте за здоровье молодых, — приговаривал он.

Владислав, сидя за столом, постоянно оглядывался, но девушки нигде не было видно. Она заперлась в своей комнате и рыдала то ли от счастья, то ли от горя, несмотря на все утешения старухи-ключницы.

Расходились далеко за полночь. О свадьбе уговорились через месяц. Владислав смутно помнил, как добрался до своих комнат во дворце. Наутро он долго не мог сообразить, где находится и только воспользовавшись своей аптечкой, начал понемногу приходить в себя. Алдан, оторвавшись от своих дел, заглянул после обеда к своему почетному гостю и хотя уже знал все подробности, из вежливости снова расспросил его обо всем.

— Вот и хорошо, — сказал он, — тебе нужен свой дом, куда бы ты мог привести молодую жену. — Он хлопнул в ладоши и распорядился подыскать недалеко от дворца место, где бы можно было построить дом для своего гостя и друга. Владислав попытался возражать, объясняя, что дом его — это крейсер и долго он не может оставаться на Акаве, но молодой король и слышать ничего не хотел.

— Когда будешь прилетать, — пояснил он, — будешь жить здесь.

Убедившись, что молодого упрямца не переспоришь, агент махнул рукой. После ухода коронованной особы, он вышел на улицу. Где айор, никто ему не мог объяснить, однако к вечеру тот объявился сам. Он целыми днями пропадал в горах, пытаясь найти и оживить установки, когда-то связывающие Акаву с его родной планетой, но все безрезультатно. Узнав, что близится свадьба, Глук помрачнел и на целый день замолчал, а на следующий день снова превратился в прежнего немногословного и чуть ироничного айора. Владислав тогда объяснил это тем, что летун очень одинок, поскольку потерял своих сородичей. Истинную причину недовольства айора он узнал только несколько лет спустя. Как однажды рассказала Эстер, он был в нее влюблен и не мог смириться с ее замужеством, надеясь, что между ней и Владиславом еще не все кончено. Узнав-же о скорой свадьбе Владислава Раденко и Лин, он понял, что замужество Эстер, не политическая игра. Обо всем этом агент узнал позже, а сейчас он всецело отдавался подготовке к свадьбе.