Фрэнк Герберт - Небесные творцы

– Нет, но…

– А вы заметили, какое удовольствие получает этот знахарь от испуга Мёрфи?

– Но страх другого существа может время от времени доставлять удовольствие.

– И боль, и насилие? – спросил Фраффин.

– Конечно, если правильно ими управлять.

Фраффин продолжал, улыбаясь, смотреть на него.

“Мне тоже доставляет удовольствие их страх, – подумал Келзксел. – В этом состоит идея помешанного Директора? Неужели он пытается сравнить меня с этими… существами? Но ведь любому Чему нравятся подобные вещи”.

– У этих туземцев существует довольно странное представление, – сказал Фраффин, – что любые действия, которые разрушают жизнь – ЛЮБУЮ жизнь, – это уже болезнь.

– Но все целиком зависит от того, какая форма жизни разрушается, – возразил Келексел. – Безусловно, даже эти ваши туземцы не станут колебаться перед тем, как уничтожить… червя.

Фраффин молча смотрел на него.

– Итак? – спросил Келексел.

Взгляд Директора оставался таким же пристальным.

Келексел почувствовал закипающую ярость. Он свирепо посмотрел на Фраффина.

– Это всего лишь понятие, – сказал тот, – его можно рассматривать как угодно. Понятия, идеалы – все тоже наши игрушки, не так ли?

– Безумная идея, – проворчал Келексел.

Он напомнил себе, что цель его пребывания здесь – устранить угрозу, исходящую от сумасшедшего Директора Корабля историй. И тот теперь открыл сущность своего преступления! В конце концов, он будет сурово осуждён ж отправлен в изгнание. Келексел глядел на Фраффина, смакуя наступающий момент разоблачения, чувствуя нарастающий праведный гнев и какое-то странное наслаждение при мысли о вечном всеобщем отчуждения, которому подвергнут преступника. Пусть Фраффин погрузится в безграничную темноту вечной скуки. Пусть этот сумасшедший узнает, что в действительности означает НАВЕЧНО!!

Все эти мысли в течение нескольких секунд промелькнули в голове Келексела. Раньше он никогда не размышлял о вечности с такой точки зрения. Навечно. “Что же это значит на самом деле?”

Он попробовал вообразить себя изолированным, оставленным наедине с самим собой в бесконечно текущем времени. Его разум содрогнулся, и он почувствовал приступ сострадания к Фраффину, представив себе вероятное будущее Директора.

– Теперь, – сказал Фраффин, – теперь момент наступил.

“Неужели он намеренно злит меня и добивается, чтобы я донёс на него? – спросил себя Келексел. – Ко это невозможно!”

– Позвольте мне выполнить приятную миссию, – произнёс Фраффин, – и сообщить вам, что у вас, очевидно, будет наследник.

Келексел сидел неподвижно, глядя прямо перед собой, оглушённый услышанным. Он хотел заговорить, но не смог. Наконец, обрёл голос и проскрежетал:

– Но как вы можете…

– О, не так, как это обычно делается, – сказал Фраффин. – Не будет никакого хирургического вмешательства, не будет отбора наиболее подходящего донора яичников из банка Первородных. Ничего элементарного а этом роде.

– Что вы имеете…

– Ваша туземка – любимица, – сказал Фраффин. – Вы зачали с ней ребёнка. Очевидно, она будет рожать… древним способом, как поступали и мы до тех пор, пока Первородные не установили чёткий порядок жизни.

– Это… это невозможно, – прошептал Келексел.

– Вполне возможно. Разве вы не видите, что планета, на которой мы находимся, населена первобытными Чемами?

Келексел сидел молча, впитывая зловещее очарование откровений Фраффина, почти визуально замечая колебания воздуха от произнесённых слов. Картины, которые он должен был увидеть, вставали перед его глазами. Преступление было таким простым. Таким простым!

После того, как он преодолел определённое умственное напряжение, все встало на свои места. Это было преступление, соответствующее уровню Фраффина, преступление, которое не мог задумать ни один другой Чем. Келексел почувствовал непроизвольное восхищение.

– Вы думаете, – сказал Фраффин, – что нужно только донести на меня Первородным, и они расставят все по своим местам. Позаботятся о последствиях. Обитателя этой планеты будут стерилизованы, так, чтобы они не могли осквернять кровь Чемов. Доступ на планету будет закрыт, пока ей не найдут подходящего применения. Вашего нового отпрыска, полукровку, постигает та же участь, что и остальных туземцев.

Неожиданно Келексел ощутил, как восстали в нём забытые инстинкты.

Угроза, прозвучавшая в словах Фраффина, открыла припрятанные в тайниках сознания Келексела запасы эмоций, которые он, как ему казалось, навсегда надёжно запер на замок. Он никогда не подозревал об опасности со стороны этих сил. Но сейчас в его голове, как птицы в клетке, носились странные мысли.

“Если только представить себе, что можно иметь неограниченное количество отпрысков!”

Затем:

“Так вот, что случилось с другими Следователями!”

И в это мгновение Келексел понял, что он продал.

– Позволите ли вы им уничтожить вашего отпрыска? – спросил Фраффин.

Этот вопрос был лишним. Келексел уже поставил его перед собой и дал на нет ответ. Ни один Чем не мог угрожать своему отпрыску – такой редкой и драгоценной была эта одинокая ниточка, связывающая его с потерянным прошлым. Он вздохнул.

Фраффин понял, что победил и улыбнулся.

Мысли Келексела обратились внутрь, к его собственному теперешнему положению. Первородные проиграли Фраффину ещё один раунд. Его роль в этом поражении была чётко определённой и достаточно формальной, с каждой минутой он все более ясно понимал это. Он прошёл вслепую (действительно ли вслепую?) по дорожке, которая завела его в ловушку. Фраффину было так же легко управлять им, как и любым существом этого замечательного мира.

Поняв, что он должен смириться со своим поражением и выбора кет, Келексел испытал необычное чувство счастливого облегчения. Это не была робость – скорее запоздалое сожаление, такое же острое и глубокое, как настоящая скорбь.

“Теперь я смогу все время иметь неограниченное количество чудесных женщин, которые будут развлекать меня, – подумал он. – И оставлять мне потомство”.

Облако пробежало по его сознанию и, чтобы развеять его, он обратился к Фраффину, как обращаются к товарищу по заговору:

– А что, если Первородные направят сюда Следователя-женщину?

– Это только облегчит нашу задачу, – спокойно ответил Фраффин. – Женщины-Чемы, освобождённые от способности к размножению, ко не освобождённые от инстинкта, получают здесь большое удовольствие. Конечно, они просто купаются в море плотских наслаждений. У местных мужчин, как правило, почти нет каких-либо сдерживающих качал. Но сексуальное влечение для наших женщин не главное. Больше всего их привлекает возможность наблюдать за процессом рождения ребёнка! Они получают необходимое для них удовольствие от сопереживания, которое я не могу постигнуть, но Юнвик уверяет меня, что оно очень сильно.