Александр Маслов - Голубая Саламандра

- Где твоя "разумная осторожность", Грачев! - вскричала Эвис, едва он выполз на поверхность. Она подскочила к нему и еще больше встревожилась, разглядев лицо. - Да ты бледный, как смерть! Ты снова неверно активировал биор!

Отстранившись от ее помощи, он прошествовал к галерее и там, жадно вдыхая воздух леса, опустился на парапет. Не отступая, хронавт выхватила прибор и заставила его впрыснуть каплю антидота.

- Любопытство исключительно человеческий порок, - сказал он. - Как видишь, я перенял часть твоей глупости. Но ты-то пробыла там часа два с лишним. Объясни, Эвис Русс, мы из разной глины?

- Нет. Я, как лягушка, впала в оцепенение.

- Понимаю. Ты только притворялась мертвой. Притворялась, чтобы самой не уподобиться теням, блуждающим в этом склепе.

- Что ты там видел?

- А ты не догадываешься? Все прозаично: горы сокровищ, призраки и, к радости грабителя, дохлые драконы.

- Говори. Не надо ломать комедию.

- А я не приврал. Помимо останков человекоподобных, там два скелета каких-то диплодоков. Имеются основания предположить, что чудовища вымирать не собирались. Ты права: рисунки на стенах весьма натуралистичны. И мне это не нравится, Эвис Русс. В один момент я тоже оцепенел, как лягушка в замерзшей луже. Я долго ожидал следующего удара сердца и вспоминал "Моление Хифа". Блеснуть перед тобой аттлийской образованностью?

Она молча кивнула. Грачев усмехнулся и, устроившись в позе чтеца, продекламировал: "… А впереди лежала земля, где властвовали над человеком драконы да демоны ужасного вида. Племя, живущее в страхе, давало чудовищам золото и жен своих лучших - все, чем хвалились они и чего стало мало. Каждый с нами пришедший видал скорбную цену тех подношений. Видел и плакал слезами тяжелыми, лил их к подножью Черного Камня. Однако же, в Дни Хии-Хеф жадные боги не помнили данной им жертвы…"

- "… Ни твердые стены, ни заклятья огнем не сберегали род чужих человеков от ярости гороподобных чудовищ…", - добавив несколько строк, Эвис повернулась к пандусу, начало которого сторожили высокие диоритовые фигуры. Даже тысячи лет не изменили их облик. В линиях глубокого рельефа еще поблескивала позолота красного и фиолетового отлива; когтистые лапы подминали землю под могучее и по-змеиному гибкое тело.

- Некоторые виды ископаемых ящеров исчезли не так давно, - сказала хронавт. - Их останки, возрастом не старше Человека Разумного, находили в Индокитае, во влажных лесах восточной Африки. Аттина, тем более Ильгодо для нас совсем белое пятно. Мы практически ничего не знаем о составляющих устоявшегося здесь биоценоза.

- По-твоему, даже высокая наука не отрицает, что мы в объятиях чудовищно затерянного мира.

- Когда предки аттлийцев мигрировали в поисках земли, где будет милость, на их пути было много препятствий. Вокруг бесились демоны, сотрясая землю, разрушая горы. С неба обрушивались реки воды и огонь. Когда же явились драконы с железными головами и стали пожирать слуг Прародителя, и, казалось, всех их ждет смерть, они упали со страстной молитвой. Представь себе, тогда вмешался Атт. Он молвил слова тайной силы, и гороподобные твари стали меньше малого камня; пугливо и прытко расползлись они в травы, канули в мутную воду.

- Любопытная версия происхождения ящериц… Все же есть опасения, что колдовство Прародителя подействовало не на всех рослых рептилий.

- Если повезет, мы ее увидим живого экнеозавра.

- Если повезет? Отсутствие инстинкта самосохранения только твоя болезнь или квинтэссенция далекого времени?

Эвис подняла погашенный факел и шагнула к проходу в зал с изваянием миет-метского бога.

- Я должна спуститься туда сейчас.

- Нет. - Грачев властно остановил ее. - Может быть, завтра вместе. Все, что ты увидишь там, я могу описать двумя словами и даже кое-что показать. - Он потряс тяжелый узел, звякнувший металлом.

- Что это?

- Золото. Ты же просвещена: древние прикармливали им драконов, и дыхание последних горячело до температур сталеплавильного горна.

Андрей зашагал к восточной части галереи, куда падали лучи утреннего солнца. Смахнув сор с парапета, он принялся неторопливо выкладывать добытое им в подземелье: фигурки людей и животных. Большей частью это были грубые отливки, но некоторые, инкрустированные бериллами, густо-синими аметистами, казались не лишены красоты.

- Похоже, предки иетсинцев слыли очень богатыми людьми. - Грачев торжественно поставил перед фигуркой слона, яйцеобразный хризолит и с улыбкой взглянул на Эвис. - Тебе нравится? Если взять тысячную часть драконьих сокровищ - это будет приличным состоянием.

- Ты собираешься забрать жертвенное золото?

- Твой кошелек худоват, а блестящие вещицы - приятный груз.

- Бесполезный груз. Для аоттов золото - просто металл. А в стране Единорога нам требуется купить только лошадей. Вполне достаточно моего худого кошелька. Разумнее - не трогать мертвые сокровища.

- Да. Разумеется, в большом количестве золото для нас бесполезно, - согласился Грачев.

Он разглядывал миниатюрную статуэтку женщины, то переводил взгляд к привораживающе огромному хризолиту, потом сгреб все одним движением на пол.

- Если желаешь, мы возьмем по одной статуэтке на память, - предложила хронавт.

- Выбери сама. Или подожди: в той куче наверняка найдутся вещи занимательнее.

Они пробыли в Миет-Мет еще шесть дней, исследуя руины и холмы вокруг.

Грачев не торопил Эвис с уходом. После изнурительного пути по болотам, смертельных бед, сопровождавших их от южных степей, оседая жизнь стала ему приятна. Утром он отлучался проверить силки, устроенные за бамбуковой рощей, набрать плодов и ягод, остальное время сопровождал Эвис, сам воспаляясь энтузиазмом исследователя. Его наблюдательность, умение по незначительным деталям восстанавливать картины прошлых событий стали значительной помощью в постижении тайны Миет-Мет. Однако истинно вникнуть в основу древней культуры, понять причины ее падения возможно было, лишь расшифровав неведомые письмена. Они встречались на каждом шагу: на фресках, стволах колонн, испещряли плитки обожженной глины. Хранившиеся тысячами во внутренних залах, они были высечены твердым резцом на тяжелых базальтовых плитах и по-прежнему дразнили молчанием.

- А ты упряма, - говорил Грачев, застав Эвис перебирающей обломки старых керамических книг. - Все еще надеешься отыскать свой розеттский камень? Так ли важно прочитать, сколько быков было в стаде какого-нибудь царька, да сколько пожертвовал скряга вечным?

- Я надеюсь, что скоро прочту истории, интересные даже тебе, - отвечала она. - Представь, я близка к этому.

Иногда она, скрестив ноги, садилась напротив стены, разрисованной фрагментами ритуала, и оставалась там часами, что-то шепча, сравнивая в памяти, выводя на пыльном полу забытые знаки. Грачев лишь смутно мог представить, какую непростую работу творит ее разум, вооруженный глубоким знанием, опытом эры звездных кораблей и фантастических машин. Он видел ее сосредоточенное лицо, изогнутые дуги бровей и ясные, принявшие бесконечность глаза. В такие минуты казалось, будто перед ним не его милая и близкая спутница, с чертами, незабвенными уже никогда, а существо недостижимое и лишь столько же прекрасное. Опасаясь выдать себя, он беззвучно удалялся, желая ей удачи: потом еще больше не терпя заключить ее в объятия, убедиться, что она, это все она, в мир вокруг в свои лучшие мгновения ослепителен и равен ей.