Ким Робинсон - У кромки океана

– Завтра начинается охотничий сезон; кстати говоря, утром нам придется поскорей уносить отсюда ноги, а то, неровен час, еще угодим под пули. А начало сезона всегда отмечается в Бишопе со всей возможной пышностью. Пикапы, выкрашенные в стальной цвет, с торчащими из кузовов подставками для ружей; пятьдесят бочонков кентуккийского виски… Да, следующая ночь обещает быть бурной. Вот, между прочим, одна из причин, по которой мне хотелось подняться сюда, – ощутить тишину и покой.

Кевин, лежа на матрасе, поглядывал на горные пики, что вонзались в ночное небо. Внезапно ему стало ясно, что Салли привела их в горы намеренно, что это место – необходимое условие разговора, часть того, что она собиралась сказать. Университет дикой природы. Спинной хребет Калифорнии, тайный источник богатств штата. Суровая, малоприветливая местность…

Над ними шелестел ветер – дух гор; вода – душа гор – сочилась сквозь землю; камень – тело гор – служил опорой всему. Лужайка напоминала чашу в Божьих руках…

Они заснули.

Утром они спустились по тропинке на равнину и добрались на автомобиле до Бишопа. Привели себя в порядок, отдохнули, а в сумерках вышли из дома Салли – и обнаружили, что улицы запружены людьми. Казалось, в Бишоп съехалось все население Восточной Калифорнии Голубые джинсы, куртки, ковбойские башмаки и шляпы, камуфляжная форма, ярко-оранжевые охотничьи жилеты, бальные платья, костюмы участников родео, испанские наряды, кавалерийские мундиры, меховые и индейские одежды, – словом, на городских улицах можно было увидеть любое одеяние из числа тех, что носили когда-то на американском Западе. Мейн-стрит оккупировали пикапы, водители которых начисто забыли о правилах дорожного движения; двигатели, работавшие на этиловом спирте, громко ревели (тем паче, что шоферы постоянно газовали, протестуя таким образом против заторов) и выплевывали клубы вонючего дыма.

Перекусив в кафе под названием «У Гека Финна», они влились в толпу, что направлялась к бывшей резервации пайютов. Сквозь рев двигателей и скрежет тормозов то и дело доносились звуки выстрелов, над темными улицами время от времени, освещая все вокруг, взмывали ракеты.

– Вот взлетела ракета, чья-то песенка спета… – громко произнес Оскар.

– Куда мы идем? – крикнула Дорис.

– В школьный спортивный зал, – отозвался прокурор.

В зале оказалось полно народу. Толпа на трибунах безумствовала. Оскар усадил Кевина и Дорис на скамейку в верхнем ряду, откуда была видна как на ладони баскетбольная площадка, посреди которой сейчас размещался боксерский ринг.

– Надеюсь, вы нас привели не на бокс? – осведомилась Дорис.

– Разумеется, нет, – ответил Оскар и куда-то исчез. Кевин и Дорис обменялись растерянными взглядами. Минут пятнадцать ничего не происходило, затем на ринге появилась женщина в смокинге поверх черного боди и черных же чулок «в сеточку»; ее наряд дополняли туфли на высоких каблуках и черная шляпа. Женщину встретили овацией. Лучи прожекторов метнулись из стороны в сторону (видимо, свет устанавливали любители) и наконец выхватили из полумрака стройную фигурку. Женщина поднесла к губам чудовищно громадный микрофон и спросила у зала:

– Готовы?

Толпа ответила ревом. Дорис, не выдержав, зажала уши. Десять тысяч или около того человек, набившихся в зал, усердно драли глотки.

– Итак, первая схватка! Невеста Джеронимо против Носорога!

– Разрази меня гром! – пробормотал Кевин, сам не услышав собственных слов.

Лучи прожекторов вновь заметались по залу, выискивая соперников, и обнаружили тех в непосредственной близости от темно-зеленого ринга: две фигуры в длинных плащах, одна в алом, другая – в переливчато-голубом. Зрители взревели, а противники приветствовали их, потрясая над головой кулаками. Сомнений не оставалось, это были Оскар и Салли Толлхок.

Они быстро поднялись на ринг и сразу же принялись теснить друг друга. Распорядительница церемонии – по совместительству рефери – попыталась их разнять и одновременно исхитрилась подсунуть поближе микрофон, чтобы толпа услышала угрозы, которыми обменивались бойцы.

– Я пущу твой скальп на веник! – прорычала Салли. – Кожей стану протирать оконные стекла, а уши повешу на зеркало заднего вида в машине – пускай болтаются!

Восторгу зрителей не было предела.

Оскар надул щеки и произнес:

– Предсказания – дело рискованное, но Носорог уверен, что одержит победу!

Ответом ему были аплодисменты.

Рефери дала сигнал начинать.

Бойцы принялись кружить по арене, разведя руки в стороны. Невеста схватила Носорога за запястье, рванула на себя, и тот перелетел через площадку и врезался в канаты ограждения, которые отшвырнули его обратно. В следующий миг он получил удар в грудь, пошатнулся, а Невеста прыжком вскочила ему на плечи, повалила на пол, надавила коленом на горло, ударила локтем в лицо.

Потом встала, победно вскинула руки, и толпа взревела: «Джеронима!», а рефери объявила:

– Судя по всему, Невеста прикончила Носорога своим знаменитым ударом «Космический ястреб»!

Вдруг Носорог, который только что корчился на ринге, дернул Невесту за ноги, и она рухнула как подкошенная, дав ему тем самым возможность подняться и кое-как проковылять в свой угол.

Так повторялось несколько раз: Невеста Джеронимо использовала Носорога в качестве боксерской «груши», но едва она удостаивалась очередной порции аплодисментов, как противник собирался с силами и наносил ответный удар. К примеру, он натянул и отпустил канат, который врезался в спину Невесте и поверг ее на пол. В отместку она схватила с одного из стояков лампочку, кинулась к Носорогу и до тех пор втирала ему в лицо осколки стекла, пока не вмешалась рефери, замахнувшаяся на Невесту микрофоном. Носорог бегал по рингу, закрыв лицо руками и громко крича от боли (по всей видимости, он остался без глаз), а Джеронима неотступно его преследовала. Похоже, Невеста решила воспользоваться благоприятной возможностью и покончить с противником; она то и дело подпрыгивала в воздух, отталкиваясь от стояков – должно быть, готовилась ко второму «Космическому ястребу». Однако Носорог успешно уворачивался: он то спотыкался, и Невеста пролетала мимо, то, словно различив в гомоне толпы некий звук, предупреждавший об опасности, отступал в сторону, причем двигался, для такой туши, на удивление легко. Джеронима, раздосадованная неудачами, злилась все сильнее, зрители окончательно сошли с ума. Неожиданно Носорог сунул руку в задний карман, а затем приложил ладонь к лицу.

– Ага! – воскликнула рефери. – Кажется, он использовал новую пластиковую кожу! Так и есть! Посмотрите на его лицо! Вы только взгляните! Он в полном порядке!