Виталий Сертаков - Пленники Пограничья

Мария выстрелила еще раз, с тем же результатом, стоя прямо на пути безглазого и безголового чудища. Затем упала и перекатилась в сторону, как заправский десантник. Анка в очередной раз восхитилась наездницей. Ей самой никогда в жизни не хватило бы отваги вот так, лицом к лицу, выйти даже против дикой собаки, не то что против этого…

— Эви, ложись! — Саня и Берта орали вместе. Младшая никак не могла понять, отчего дядя Эвальд их не слушается.

Мария отскочила в сторону чуть более резко, чем следовало. Наездница натренировала замечательную реакцию, но не научилась бояться пустых обочин. Она не удержалась на коленях и левой ладонью попыталась нащупать опору за пределами дороги, там, где розовый песок сменялся жухлой почерневшей травой.

Воронка быстрого времени, бесшумная и прозрачная, как медуза, ползла вдоль Пыльной тропы. Дикие растения за тысячи лет эволюции приноровились к невидимым воронкам, а звери и насекомые разбегались, не позволяя захватить себя врасплох.

Человеческая рука с масляным чмокающим звуком погрузилась в завтрашний день.

Во мраке истошно заухала сова, словно ей прищемили лапу. Темно-лиловая луна ехидно прищурилась в просветы облаков. С болот покатился протяжный собачий… или волчий вой…

Краем глаза Анка увидела переднюю часть туловища наездницы. Лицо и одежду Марии покрывала хрустящая наледь; демон толкал перед собой волну запредельного холода. Наездница пыталась лечь, но не могла, она словно застряла, угодив левой рукой в капкан. Бескостный зацепил ее краем. Младшая услышала пронзительный визг и только спустя несколько секунд осознала, что визжит она сама. Ноги Марии дергались, будто в припадке, из пульсирующей дряблой массы торчала рука с зажатым в ладони пистолетом; затем ладонь разжалась, пистолет выпал в пыль, и конечности наездницы обмякли, и как у брошенной марионетки. Женщина осталась лежать на краю дороги, неудобно вывернув ноги, словно подвешенная на застрявшей в воздухе левой руке.

— Эви, ложись! — всхлипывала Берта. Но дядя Эвальд, вместо того чтобы лечь, снова поднялся. Он стоял, согнувшись, ощупывал спину, глядел почему-то совсем в другую сторону, даже показывал туда пальцем. Саня отважно приподнялся, пытаясь увлечь старика вниз, но сам чуть не попал под удар и был вынужден вновь распластаться в пыли.

Бескостный раздулся, как наполненный гнилью аэростат. Он слегка развернулся, продолжая атаку.

Демон изменил направление, сейчас он летел прямо на главу септа. Струя вонючего воздуха тащилась за ним, как змеиный хвост, а впереди катилось чуть заметное облако пара. Дядя Эвальд щурился и моргал, как будто ничего не видел.

«Так он же вправду ничего не видит!» — мысленно охнула Анка.

— Эви, не-ет! — на пределе связок орала тетя Берта.

В пяти сантиметрах от Анкиного затылка прокатилась ледяная пульсирующая масса.

— Вот, гадина! — Бернар привстал и запустил вслед летящему бурдюку мелким булыжником. Камень потерялся в складках смердящей псевдошерсти. Бескостный мешок размером с автомобиль настиг дядю Эвальда.

У Анки крик застыл в горле. Она начала дышать ртом, чтобы не стошнило.

Мария стонала, взбрыкивая ногами, как раненая лошадь. Наконец ей удалось подняться на четвереньки. Кожаная куртка лопнула в местах сгибов на локтях, подмышках и на спине, правая брючина покрылась трещинами, став похожей на чешую. Наездница мотала головой, пытаясь открыть глаза, но ресницы намертво примерзли к нижним векам.

Когда демон окутал старого Фэйри, тот издал слабый квохчущий стон. Саня стонал и бил кулаком по дороге, проклиная себя за неловкость и трусость. Ночные птицы затихли в кустах. Младшая ожидала всего чего угодно, она зажмурилась и приготовилась к худшему. Приготовилась к тому, что от старика останутся одни ноги до колена, или что его заморозят заживо, и он рассыплется на части, как показывали в страшном американском фильме про инопланетян. Но ничего такого не случилось. Бескостный пробуравил дядюшку насквозь и, колыхаясь, уплыл в заросли терновника. Дядя Эвальд покачнулся и рухнул на четвереньки. Он кашлял, изо рта его капала кровь, но внешне старик ни капельки не пострадал. Он так же, как Мария, покрылся льдом, весь посинел и трясся. Пока тетя Берта с плачем обнимала кровника, он вздрагивал и непонимающе озирался.

— Священные духи! — шептал Бернар. — Пусть падет гнев…

— Это я виноват, — причитал Саня. — Верь-не-верь, мог же его удержать, вот напасть какая…

Анка уже угадывала несколько волшебных фраз, которые произносил Бернар в моменты крайней опасности. Раньше она полагала, что это молитвы, но заклятия отличались от молитв православному Богу самым коренным образом. Добрые Соседи никогда не обращались к своим таинственным покровителям униженно; похоже, они считали многочисленных духов кем-то вроде партнеров.

Мария хрюкала и трясла шевелюрой, превратившейся в комок белой паутины. От ее висков поднимался пар. Наезднице удалось разомкнуть веки и удалось выдернуть руку из хищного времени обочины.

Звук был такой, словно в фортепьяно лопнули сразу несколько басовых струн. Наездница перекатилась на спину и шевелила подогнутыми ногами, как опрокинувшийся скарабей.

Насчет дяди Эвальда Младшая уже не сомневалась. Эвальд действительно ничего не заметил, и это было даже страшнее, чем появление демона. Ведь человек никогда не видит собственной гибели. Зато он первым увидел что-то далеко в поле и силился показать остальным.

— Скачут… на конях, с фонарями… — Бернар приподнял шевелюру, и Младшая увидела встопорщенные кисточки на ушах. — Нет, нет, можно не бояться, это дальние кровники…

Дядю Эвальда общими усилиями усадили на сумку, закутали во все имеющиеся тряпки и влили в рот несколько глотков бурбона. Он непрерывно валился на бок и бормотал нечто бессвязное, но внешне почти не пострадал, если не считать царапин на щеке. Гораздо хуже дело обстояло у Марии. Ей удалось-таки освободить левую руку, но с кистью что-то случилось. Великанша прижимала ее к груди и баюкала, скрипя зубами, словно отогревала котенка. Впервые Анка слышала, чтобы железная капитанша воздушного корабля стонала от боли. Сквозь ее стоны все четче слышался дробный топот копыт.

Адская тварь испарилась среди кочек, как будто ее и не было, оставив после себя удушливый смрад. Анка поднялась, кое-как отряхнулась. На макушке лежал иней, щеки Бернар ей растер рукавом. Тетя Берта взяла себя в руки, прислонила покорного дядюшку к баулу и кинулась к наезднице. Саня подобрал оброненный в пыль пистолет и сразу же с воем выпустил его из рук. Замерзший металл содрал ему кожу с пальцев. Русский Фэйри отплевывался и тихо ругался в темноте.