Дж. Т. Макинтош - Время перемен

Я не стал сразу подходить к другому краю купола. Мне еще не до конца удалось отойти от действия капсулы. Перед моими глазами продолжала стоять гора скелетов, и я думал о том, не сон ли это, и очень надеялся, что сон.

Последним ко мне вернулся слух. Я стоял и глупо удивлялся: как могло произойти так, что если здесь были еще два человека, то почему я не слышу, как они разговаривают, а они не слышат нашего разговора с Грегом.

Они что – были связаны, а в рот им засунули кляпы? И если это так, то почему у меня нет кляпа?

Затем я заметил, что хотя внутри стасиса нет ни жары, ни дыма, все звуки пожара доходили сюда – шипение, потрескивание, бульканье, скрежет и рев…

Так или иначе, но я догадался, кем были эти двое:

Джота и Дина.

И хотя теперь мне все стало ясно, я еще колебался несколько секунд. Некоторое время назад, когда мне пришла в голову гипотетическая мысль, что смерть Дины сделала бы мою жизнь проще и легче. Но подобные мысли приходят только тогда, когда ты понимаешь, что такое не может случиться. А вот когда становится ясным, что это вполне может произойти, более того, что это весьма даже вероятно, вот тогда-то и узнаешь, чего ты хочешь на самом деле.

Дина должна быть здесь. А колебался я потому, что боялся ошибиться – вдруг это окажутся Джил и Барбара, или Джил и Гарри, или Джота и Джил…

Возможно, что я продолжал бы ждать и дальше, но когда слух окончательно вернулся ко мне, я услышал голос Джоты, перекрывающий шум пожара. Я начал было обходить вокруг механизма стасиса, а потом застыл на месте, разинув рот.

– Просыпайся, черт тебя побери, – говорил Джота. – Просыпайся, маленькая кузина. Какой смысл лежать здесь, посреди этого кошмара? Просыпайся, маленькая красотка, пора заняться чем-нибудь полезным…

На самом деле, он говорил немного другими словами – Джота не поскупился на самые разнообразные клятвы и проклятья, по большей части сексуального характера.

Я двинулся дальше, чтобы разглядеть, наконец, что же там происходит. Дина лежала на спине и крепко спала, а Джота стоял рядом с ней на коленях, спиной ко мне.

Он встряхнул ее, сначала осторожно, а потом более энергично.

– С тобой все в порядке, если не считать того, о чем никто говорить не будет. Пора просыпаться. Просыпаться и…

Его слова стали шокирующе непристойными. И это не была грубость слабоумного, который выражает все свои самые естественные желания с прямотой, которая может смутить разве что старую деву. Нет, это были разнообразные, изощренные непристойности, на которые Джота был большим мастером.

В другой ситуации я бы просто подивился такому его красноречию. Но девушка, лежащая на земле, была моей сестрой Диной. Тот факт, что Джота был ее кузеном, нисколько меня не интересовал – если закон разрешает браки между кузенами, то родственные связи перестают иметь значение.

А вот то, что Джота явно собирался воспользоваться тем, что под куполом он оказался вдвоем с Диной (так ему, во всяком случае, казалось), которая никак не хотела просыпаться – более того, Джота несколько раз заявил, что в конечном счете его не интересует, проснется она или нет.

То, что Дина по своему развитию была ребенком, его совершенно не волновало. То, что ее сон был явно неестественный – тоже.

Джота всегда владела лишь одна идея.

Почему я стоял, слушал и ничего не предпринимал, в тот момент было трудно объяснить – это потом объяснения сами начали приходить мне в голову.

Я не забыл о том, что произошло между Джотой и Шейлой.

Я восхищался Джотой, завидовал ему и всегда немного побаивался. Тогда я даже не знал, чего я боялся, хотя без труда можно было догадаться, что это имело отношение к тому, что никому не удавалось победить его.

Если бы в самый первый момент, когда я увидел, что Джота пытается соблазнить мою слабоумную сестру, я вышел бы из-за машины и Джота заметил бы меня, то весь эпизод вполне можно было бы забыть. Джота бы расхохотался, и я бы посмеялся вместе с ним – на том бы все и закончилось.

Поэтому ждал я частично потому, чтобы он успел сделать достаточно, чтобы потом не смог отвертеться, а главным образом для того, чтобы разозлиться так, чтобы Джота не сумел заставить меня рассмеяться. Ведь, в конечном счете, в эпизоде с Шейлой ему эту удалось (про саму Шейлу я здесь не говорю).

Что ж, все сходилось. Тогда я отколошматил Джоту, выбросил его вон, но потом упросил дать обещание быть хорошим мальчиком… и если бы Шейла не возражала, мы вполне могли бы продолжать наши отношения, как будто ничего не произошло.

Я вспомнил, как Дина медленно спускалась по ступенькам – наверное, именно в этот момент Джота решил, что уже пришло время соблазнить свою хорошенькую кузину.

Я начинал злиться все больше и больше.

Только когда Джота потерял терпение и начал хлестать Дину по щекам, я вышел из своего укрытия и лягнул его под ребра.

– Джота, – сказал я, – если ты еще раз прикоснешься к ней, я убью тебя.

Он повернул ко мне голову. И когда я увидел его лицо, мне стало ясно, что передо мной не человек, а животное.

Страсть и похоть заставляют некоторых из нас обманывать. Но лишь совсем немногих похоть превращает в животных, как Джоту. И глядя в его лицо в этот момент, я понял, что он достиг того состояния – несомненно, с ним такое случалось не один раз – когда ничего человеческого в нем не уже осталось.

Если ему придется убивать – не беда.

Если женщина умрет, сразу или потом – не имеет значения.

Если эта женщина была замужем, и ее жизнь, как и жизнь других, будет навсегда испорчена уже через несколько мгновений после этого – ну, а Джоте то что?

Если это был слабоумный ребенок, его кузина, которая благополучно проспала всю катастрофу – какое право она имела спать, если он хотел ее?

– Вэл. – Больше он так ничего и не сказал, но все его мысли и чувства ясно проступили на лице. Сначала он не собирался прерываться. Потом последовал гнев, когда Джота сообразил, что в моем присутствии у него ничего не выйдет. А потом… страх?

Мой кулак, который ударил его в лицо без особого умения, но с достаточной силой, заставил его сделать выбор. От любви и разговоров придется отказаться. Нужно драться. Другого выбора у него не было.

Он сделал попытку договориться. Вскочив на ноги, он отступил назад и сказал:

– Вэл, давай подойдем к этому разумно…

Я прыгнул к нему и ударил по губам, брызнула кровь.

Джота решил закончить ведение переговоров и широко размахнулся. Я перехватил руку Джоты и легко бросил его через бедро.

Однажды, когда мне было пятнадцать лет, в Шатли проходили соревнования по борьбе, и ко мне в руки случайно попал билет. На меня это произвело большое впечатление, но не само зрелище, а тот факт, что можно без особых усилий, если знаешь как, бросать людей гораздо более тяжелых, чем ты. Тогда-то я и начал заниматься борьбой.