Мик Фаррен - Ковбои ДНК

– Конечно, как не помнить. Это был Псодух.

– Хорошо, пусть будет Псодух, мне надо написать что-нибудь. Клянешься ли ты в том же самом?

– Конечно, у меня нет другого выбора.

– Тебе это припомнится. Распишись здесь и становись рядом с остальными.

Человек Дождя встал в строй рядом с Билли и Ривом. Сперри подошел к ним, внимательно их разглядывая.

– Какое-нибудь оружие при себе есть?

Билли кивнул:

– Пистолеты.

– Покажите.

Он взглянул на репродукции кольтов, которые носили Билли и Рив, и хмыкнул:

– Сойдут.

По-видимому, большее впечатление на него произвел игольчатый пистолет семьдесят пятого калибра, предъявленный Человеком Дождя.

– Ладно, хорошо, спрячьте обратно. Ваша одежда тоже сгодится.

Рив с удивлением посмотрел на него.

– Вы хотите сказать, что нам не выдадут униформу?

– Только когда износится то, что на вас.

Он дернул большим пальцем в сторону двери, из которой появился.

– Пройдите туда и скажите парню, который там сидит, что вы прибыли для обучения.

Обучение заключалось в том, что в течение десяти мучительных дней им приходилось выполнять распоряжения и выслушивать брань раненных на фронте ветеранов. Каждый вечер Билли и Рив шлепались на свои койки в полном изнеможении, для того чтобы, каждый раз слишком скоро, быть вновь поднятыми на ноги Симпом – одноглазым солдатом, которому, по-видимому, они были отданы под надзор.

Структура Добровольческого Корпуса оказалась свободной и беспорядочной. Единственное, что Билли и Рив знали наверняка, – это что они здесь определенно низшие из низших. Единственными, кто стоял на иерархической лестнице ниже них, были Ширик, которых наемники Корпуса, судя по всему, безмерно ненавидели.

Как ни удивительно, Человек Дождя оказался на редкость устойчив к тяжелому режиму их обучения. Он двигался через все испытания равномерным неторопливым шагом и с насмешливой улыбкой смотрел на орущих на него офицеров.

В последний вечер, после того как курс их обучения был завершен, им троим была дана увольнительная. Это подразумевало разрешение провести вечер в соседнем каменном здании, распивая выдохшееся пиво и крепкие напитки в компании небольшой группы угрюмых проституток.

На следующий день они должны были отбыть на фронт. Билли проснулся оттого, что Симп грубо тряс его за плечо.

– Эй, подъем!

– Еще рано.

– Скоро будет поздно. Хочешь сдохнуть в постели?

– Было бы неплохо.

Симп стащил с него одеяло.

– Давай, двигайся. Смотр через полчаса, ясно?

Билли с трудом вытащил себя из койки и побрел через комнату к каменной лохани с водой. Его голова раскалывалась от недоброкачественного спиртного, которым он накачался накануне вечером. Поплескав на лицо и шею холодной воды, он натянул на себя рубашку. Хорошо, что в Добровольческом Корпусе зеркала не приняты. Он чувствовал, что по крайней мере сегодня утром просто не вынес бы вида своего лица.

После завтрака, состоявшего из серой овсянки, Симп собрал новобранцев на продуваемом всеми ветрами каменном пятачке, служившем здесь плацем. Сперри произнес короткую вступительную речь, после чего двинулся вдоль строя, давая новобранцам распределения на фронт. Перед Билли, Ривом и Человеком Дождя он остановился и наклонился к ним, оглядывая их с поднятой бровью.

– По непостижимым для меня причинам командование решило не разбивать вашу жалкую троицу. С этого момента вы – команда боевой машины. Возьмете ее в моторном парке и двинетесь к высоте четыреста семьдесят один, в пополнение к Семнадцатому Горбаку.

Он вручил Билли конверт.

– Ваши бумаги. Наконец-то я сбываю вас со своих рук.

Человек Дождя ухмыльнулся ему.

– Вы не пожелаете нам удачи… сэр?

– Стоит ли утруждаться? – усмехнулся Сперри. – Вам уже ничто не поможет.

Получив разрешение на выход, они тронулись к моторному парку за своей боевой машиной.

Боевая машина Дур Шанзага представляли собой приземистую металлическую конструкцию. В ее квадратном коробе с клепаными боками и узкими щелями-бойницами помещалась команда из троих человек. Наверху короба возвышалась маленькая цилиндрическая башенка, из которой стрелок мог вести огонь из огнемета или скорострельной пушки. Спереди и сзади располагались огромные шипастые цилиндры, неторопливо вращаемые мотором, которые несли уродливого серого монстра по поверхности земли со скоростью, сравнимой со скоростью бегущего человека.

Человек Дождя выписал машину у смотрителя моторного парка, лысого человека в очках с толстой роговой оправой. Когда они забрались вовнутрь, смотритель махнул рукой:

– Смотрите не поцарапайте краску!

Рив показал ему палец и захлопнул железную дверь. Скрючившись внутри кабины, Человек Дождя с усмешкой взглянул на товарищей:

– Кто-нибудь будет возражать, если я немного поведу эту колымагу?

Билли и Рив покачали головами.

– Давай, трогай. Мы пока отдохнем.

Человек Дождя включил зажигание, мотор ожил, и кабина начала вибрировать, отчего у них тут же заныли зубы. Боевые машины явно не были предназначены для удобства команды. Он провел машину по безлюдным улицам Дур Шанзага к Черным Воротам, и вскоре они уже тряслись за пределами городских стен по дороге, прорезавшей бесплодную пустыню. Человек Дождя включил мотор на полную мощность, однако тем не менее машина двигалась не быстрее, чем тот дилижанс, на котором они выбрались из Псодуха. Судя по всему, для быстрой езды боевые машины также не предназначались.

Путешествие через пустыню очень быстро наскучило им. С лязгом и грохотом они катили по пыльной дороге. Время от времени они обгоняли колонну Ширик, двигавшихся в направлении фронта быстрой, вприпрыжку, рысцой, а однажды им навстречу попалась вереница фургонов, влекомых костлявыми мулами, которые возвращались в Дур Шанзаг, нагруженные ранеными Ширик.

Рив ткнул пальцем в узкую щель бойницы:

– Должно быть, они теряют этих тупоголовых болванов миллионами, судя по тому, в каких количествах их посылают на фронт.

Человек Дождя скривился:

– Надеюсь, они не теряют миллионами таких тупоголовых болванов, как мы.

Все трое замолкли; Билли принялся сквозь бойницу разглядывать бесконечные просторы тускло-коричневой пыли. Пустыню, расстилавшуюся вокруг, оживляли лишь попадавшиеся кое-где группки каких-то колючих деревьев. Не считая этого, она была совершенно бесплодной. Лишь непрестанная тряска не давала Билли забыться сном.

Они ехали уже много часов, когда сквозь рев мотора до них начал доноситься грохот отдаленных выстрелов. Вскоре они увидели на горизонте пелену дыма и поняли, что находятся в зоне военных действий.

На развилке дороги стоял Урук, по всей видимости, регулировавший движение. Билли прижался лицом к бойнице и крикнул: