Уильям Гибсон - Нейромантик

Финн достал из кармана пиджака пачку "Портагас" и закурил. По коридору поплыл запах кубинского табака.

– А там... там ты все равно ничего не пропустишь. Час пребывания здесь продлится всего лишь несколько секунд физического времени.

– Думаешь, являясь в облике знакомых мне людей, ты сможешь задеть меня?

Кейс встал, отряхивая белую пыль со своих черных джинсов. Повернулся и посмотрел назад, на пыльное окно магазинчика, в сторону закрытой двери, ведущей на улицу.

– Что там снаружи? Нью-Йорк? Или все кончается этой дверью?

– Ну, как сказать, – начал Финн. – Это как то самое дерево, знаешь? Которое падает в лесу, но нет никого, кто мог бы его услышать. – Финн обнажил в улыбке желтые резцы и выдохнул сигаретный дым. – Если желаешь, можешь даже выйти и прогуляться. Все будет на местах. По крайней мере, все то, что ты видел раньше. Это твои воспоминания, понимаешь? Я просканировал тебя, скомпоновал из этого модель, а теперь, уже вместе с этим образом, посылаю в твою голову.

– Я никогда не отличался хорошей памятью, – сказал Кейс, озираясь. Затем посмотрел на свои руки, повернул их ладонями вниз. Попробовал вспомнить, как выглядят линии на его руках, но не смог.

– Все помнят все, – сказал Финн, бросил сигарету на пол и растер ее каблуком, – но очень немногое из этого способны вспомнить без дополнительной помощи. Некоторые артисты способны вспомнить все, но только после тренировок и если у них есть особый дар. Если ты наложишь этот мой конструкт поверх реальности – лавчонки Финна в нижнем Манхэттене, – то увидишь разницу, но не такую большую, как думаешь. Это голографическая проекция твоей памяти в твой же мозг.

Финн дернул себя за маленькое ухо.

– То же самое касается и моей внешности.

– Как это – голографическая? – прозвучавшее слово заставило Кейса вспомнить о Ривейре.

– Понятие "голографическая" – наиболее близкое по сути из тех, что тебе известны, к описанию действия человеческой памяти. Но вы никаких специальных исследований в этом направлении не проводили. Люди, я говорю о людях.

Финн сделал шаг вперед и, наклонив голову обтекаемой формы, боком, по-птичьи посмотрел на Кейса.

– Возможно, если бы это имело место, я бы вообще не появился.

– И что, предположительно, это должно означать?

Финн неопределенно хмыкнул. Твидовый заношенный пиджак был велик ему в плечах и потому сидел на нем криво.

– Я пытаюсь помочь тебе, Кейс.

– Зачем?

– Потому что ты нужен мне. – Огромные желтые зубы снова обнажились в улыбке. – И потому что я нужен тебе.

– Чушь собачья. Ты можешь читать мои мысли, Финн? – Кейс поморщился. – Я имею в виду, Зимнее Безмолвие.

– Прочитать мысли невозможно. Ты и сам далеко не всегда можешь сказать, о чем сейчас думаешь. Мысль не всегда можно передать словами, и выражая ее через речь, ты, как правило, искажаешь ее. Я имею доступ к твоей памяти, но это не то же самое, что твой разум.

Финн засунул руку во внутренности распотрошенного древнего телевизора и извлек сверкающую серебром вакуумную лампу.

– Видишь это? Нечто вроде части моего ДНК...

Финн запустил лампой в темноту, и Кейс услышал, как она там с хлопком взорвалась. Звон стекла.

– Ваше понимание мира основано на моделях. Вы сооружаете круги из камней. Соборы. Органы. Арифметические машины. Но все это не дает объяснения тому, почему я сейчас здесь. Однако если сегодняшняя операция увенчается успехом, то вместо очередной модели вы получите нечто совершенно новое.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Говоря "вы", я имею в виду людей вообще. Твой вид.

– Это ты убил тьюринговых агентов?

Финн пожал плечами.

– Я должен был это сделать. Ты оказался в дерьме, и они запросто могли увести тебя с собой. И все пошло бы прахом. Без тебя. Вот поэтому я призвал тебя сюда, и мы говорим. И будем говорить еще. Помнишь это?

В правой руке Финн держал обугленное осиное гнездо из сна Кейса – топливная вонь разлилась по тесному коридору. Кейс подался назад и прижался спиной к полкам с утилем.

– Да. Это был я. Я направил голопроекцию этого предмета в окно. И воспользовался частью воспоминаний, добытых из тебя во время первого отключения твоего мозга. Знаешь, почему я остановился на этом символе, почему он так важен?

Кейс покачал головой.

– Потому что, – гнездо непонятным образом исчезло, – это ближайший эквивалент того, чем является "Тиссье-Ашпул". Понятный человеку эквивалент. Вилла "Блуждающие огни" в виде этого гнезда – подразумевая, что она живет по таким же законам. Мне казалось, это знание придаст тебе уверенности.

– Уверенности?

– Да. Если ты будешь знать, какие они на самом деле. Ты уже начал ненавидеть меня. Совсем недавно. Это хорошо. Но вместо меня обрати свою ненависть против них. Небольшая корректировка.

– Послушай, – сказал Кейс, подходя к Финну вплотную. – Они мне ничего не сделали. Но вот что касается тебя – тут уж, извините...

Но злости он все еще не чувствовал.

– В таком случае, можешь винить "Тиссье-Ашпул" – они сделали меня. Эта француженка сказала тебе, что ты продал свой вид. И назвала меня дьяволом. – Финн улыбнулся. – Но не это самое главное. Тебе просто необходимо кого-нибудь ненавидеть, пока все это не кончится.

Финн повернулся и указал в глубь своего заведения.

– Следуй за мной, Кейс. Я вкратце познакомлю тебя с "Блуждающими огнями", раз уж ты здесь.

Финн приподнял край одеяла. В коридор упал клин белого света.

– Черт возьми, дружище, да не стой ты там столбом.

Кейс подошел к одеялу, растирая щеки.

– Ну же, – сказал Финн и взял его за локоть. Они нырнули за старое одеяло в облако пыли, в тошноту свободного падения и бесконечность цилиндрического коридора из серого бетона, с кольцами неоновых трубок, укрепленных на стене через равные двухметровые интервалы.

– Иисусе, – простонал Кейс.

Падая.

– Это главный вход, – объяснял Финн. Полы его пиджака развевались и хлопали в набегающем потоке воздуха как крылья. – Если бы мы начали движение не из моего конструкта, а как оно есть на самом деле, то на месте магазина находились бы главные ворота, расположенные точно на оси Вольной Стороны. Почти во всем, что ты увидишь, будут отсутствовать детали, потому что у тебя нет соответствующих воспоминаний. За исключением, например, вот этого куска, который ты получил от Молли...

Кейс попытался держаться прямо, но они в полете словно бы перешли в плавный неторопливый штопор.

– Держись, – сказал Финн. – Я ускоряю наше движение.

Стены колодца расплылись. Головокружительное ощущение крутого спуска, мельтешение световых пятен, затем виражей узких извилистых коридоров. В одном месте, как показалось Кейсу, они прошли прямо сквозь стену – на мгновение все вокруг утонуло в кромешной тьме.