Александр Кондратьев - Свален ударом грома [СИ]

Служба безопасности «Рай-Хайзинг банка» с одной стороны являлась неотъемлемой частью банка, выполнявшая прямые функциональные обязанности, а с другой стороны — представительством тайной организацией внутри со своей структурой, управлением, уставом и т. д. Из других сотрудников банка, не входивших в подразделение службы безопасности, о существовании тайной организации знал только один человек — президент российского отделения банка господин Щербаков Игорь Аликович.

Тайная организация в России и некоторых странах СНГ называлась «ТриС». В организацию принимались лица, прошедшие специальную подготовку у инструкторов, проживающих в горной местности Кавказа, Урала, Алтая, Средней Азии. Возглавлял службу безопасности «Рай-Хайзинг банка» в Российской Федерации Скворцов Сергей Сергеевич, имевший еще со времен службы в рядах Советской Армии прозвище ТриС. Название организации не случайно совпадало с прозвищем руководителя и служило дополнительным отвлекающим фактором.

Анатолий Зацепин уверенно, как к себе домой, зашел в приемную начальника службы безопасности.

— Верунчик, ты не знаешь, зачем я шефу понадобился? Чует мое сердце, что футбол сегодня не посмотрю! — обратился Анатолий к секретарю начальника службы безопасности банка и «ТриС», молодой красивой сексапильной шатенке модельной внешности с утонченными чертами лица, длинными ухоженными волосами, одетую в стильный костюм — жакет и юбку до колен, явно не с Черкизовского рынка. За красивыми формами и стильной одеждой Вероники пряталась не только умная и незаурядная личность, владевшая в совершенстве пятью иностранными языками и делопроизводством, навыками боевых единоборств, но и добрый, отзывчивый человек, член тайной организации «ТриС» Вера Иванова.

Вера была коренной москвичкой из интеллигентной семьи в нескольких поколениях, знавшей про своих предков до семнадцатого века ХХ века. Царских кровей в ней не текло, а вот отношение к российскому дворянству имела непосредственное, о чем не распространялась даже в кругу тех, кому можно было доверять. Но Анатолий знал, так как при подборе секретаря для шефа сам осуществлял ее проверку. Вера помимо перечисленных достоинств отменно играла на фортепьяно и обладала красивым бархатным голосом, как нельзя лучше подходившим для исполнения старинных русских романсов, так нравившихся Скворцову. Анатолию довелось пару раз участвовать в приемах европейских представителей банка, где Вера демонстрировала не только навыки переводчика Скворцова, но и свои вокальные данные с согласия Скворцова или по его просьбе.

— Анатолий Михайлович, минутку подождите. — При появлении Анатолия Вера прервала работу в компьютере и встала, как школьница при появлении учителя. — Как только от шефа выйдет Чернышев, зайдете вы. — Вера, а по бейджику на груди Вероника, внимательно посмотрела на Анатолия, с губ был готов сорваться вопрос, но в самый последний момент спросить не решилась, лишь предложила: — Может вам пока заварить чаю?

— Спасибо, Верунчик, не откажусь. А вопрос свой задай, ты же знаешь, как я к тебе отношусь, что для тебя готов свернуть полмира. — От внимательного взгляда Анатолия не ускользнуло желание девушки что-то спросить, болтливостью та не отличалась, и вопрос наверняка был не о том, какая на улице погода или, сколько сейчас времени.

Вера не без удовольствия выслушала слова Зацепина, касавшиеся того, что он готов ради нее многое свернуть, но, зная шутливый стиль общения Анатолия, и то, что к ней относился лишь, как к своей ученице, младшему товарищу, а не как к интересной женщине, улыбнулась и несколько застенчиво спросила:

— Через два дня ухожу в отпуск, Анатолий Михайлович. Вы же знаете, что у нас с этим строго. Коль положено, то иди, европейские правила и стандарты. — Вера говорила, а по глазам Анатолия пыталась понять, стоит ли продолжать, но глаза выражали само участие, никакого равнодушия, которого больше всего боялась. — Я знаю, что шеф вызывает вас только в исключительных случаях. В силу специфики моей работы мне приходится знакомиться с разными отчетами. Я хотела сказать. Скорее даже попросить: если вам понадобится помощь, в смысле помощница, то я прошу задействовать в операции меня. Отпуск запрещает приходить в банк, но не запрещает оказывать помощь вне банка. У меня впереди целых тридцать дней, не хотелось бы их провести только с книгами. В прошлом году никто меня никуда не задействовал, прождала весь месяц возле телефона. Интуиция же мне подсказывает, что вас ждет дальняя дорога, как минимум — за пределы МКАДа.

— Верунчик, ты как всегда осведомлена больше меня, ведь у тебя есть то оружие, чего лишен я — женская интуиция. А не говорит тебе женская интуиция, куда Сергей Сергеевич планирует меня забросить на этот раз, не на море ли? А то лето в разгаре, а я еще и не купался. Шучу-шучу, Верунчик. И тебя понимаю, что ты тоже бы не прочь в море искупаться. Все может быть, — более серьезно произнес Анатолий, послушав свою мужскую развитую мужскую интуицию. — Верунчик, твоя помощь может понадобится. Но если ты не сдержишь свое обещание, — Анатолий опять перешел на шутливый, непринужденный стиль общения, — то я, пожалуй, и передумаю…

— Ой! — спохватилась Вера. — Анатолий Михайлович, я сейчас! Я быстро…

Анатолий с интересом наблюдал за грациозными, а вместе с тем быстрыми и ловкими движениями девушки, связанными с двойным завариванием китайского зеленого чая в небольшом фарфоровом заварничке с причудливым узором иероглифов на нем. Вера на ряду со знанием четырех европейских языков владела китайским устным и письменным. И иероглифы, как для большинства людей, для нее не являлись украшениями, а несли конкретную информацию и отражали внутреннюю философию. Набор чайной посуды был выбран не по качеству фарфора, а по содержанию надписей на нем. Письменным языком Вера владела в совершенстве, превышая китайские стандарты грамотности в несколько раз, опровергая тем самым мнение, что европейцы не могут выучить китайский язык из-за сложности. В Китае грамотным считается человек, освоивший всего 400 иероглифов. Вера же знала три десятка тысяч иероглифов и могла свободно читать любого китайского классика в подлиннике. Чтобы же свободно читать современные газеты, требуется знать порядка трех тысяч иероглифов.

Анатолий похвастаться такими знаниями в китайском не мог и едва ли на вскидку вспомнил пару сотен иероглифов, но элементарным разговорным владел сносно, прожив в Китае в общей сложности более полугода. Что в Китае понравилось Анатолию, так это, конечно, не замысловатые иероглифы, которые все просто невозможно выучить, а зеленый чай. Именно зеленый китайский чай он готов был назвать лучшим товаром, производимым в Китае, но не тот, который продают в российских магазинах. Настоящий знаток никогда не станет пить зеленый чай, если тот поменял цвет на желтый или коричневый, или пахнет клубникой и сливками, это уже не чай, а напиток, отдаленно напоминающий зеленый чай.