Александр Кондратьев - Свален ударом грома [СИ]

— Здравствуй, Никита. Почему долго не подходишь к телефону, я ведь знаю, что ты не спишь? — женским голосом с поставленной дикцией, как у ведущей новостей, спросили с другого конца телефонного провода, размещенного в кабинете украинского партийного лидера.

— Задумался я. Не расслышал звонка, — начал оправдываться Хрущев. — Столько всего на голову свалилось в последние дни, что не знаю…

— Никита, не ври мне. Не надо. Я тебя насквозь из Киева вижу.

Хрущев нервно посмотрел по сторонам, ища в кабинете кого-то. Не найдя, дрожащим голосом произнес в телефонную трубку:

— Нервничаю я. Не все получилось, как ты говорила. Американцы с минуту на минуту могут начать войну, а мы еще не готовы…

— Не переживай, Никита. Не начнут. Испугался Кеннеди тебя. Боится. Блокаду вокруг Кубы решил только возвести. А ты наплюй на его блокаду и продолжи переброску ракет. Ничего он не сделает. Кишка тонка. А когда все ракеты будут готовы, тогда ты будешь диктовать Америке условия.

— Это точно, что американцы не начнут войну? — Хрущев решил уточнить важную для себя информацию, вполне понимая, что блефовать лучше всего, имея на руках выигрышную карту.

— Обижаешь, Никита. Я тебя хоть раз вводила в заблуждение?

— Нет. Но пойми меня правильно…

— Я все понимаю. Не оправдывайся, Никита.

— Как мне себя вести… утром? — обливаясь потом, с трудом удерживая в дрожащей руке телефон, казавшийся не подъемным, спросил Хрущев у собеседницы.

— Обвиняй американцев во лжи, отрицай их обвинения, а сам делай то, что я тебе велела: продолжай размещать ракеты на Кубе. Хочешь мира, готовься к войне. И вели сбивать американских разведчиков. Нечего им хозяйничать в небе над свободной Кубой.

— Но если они остановят и проверят наши корабли, перевозящие ядерное оружие?

— А ты пообещай им в этом случае объявлением войны. Держи их на коротком поводке. Чтобы боялись. С американцами нужно разговаривать только с позиции силы. Со слабыми они не церемонятся, а сильных сами боятся. Так что ничего американцы не предпримут если будет тверд.

— Я попробую, — неуверенно сказал Хрущев.

— Пробуй, Никитушка. Пробуй…

Дослушав разговор кукловода и марионетки до конца, Пол тут же переместился в кабинет украинского партийного лидера, материализовавшись на этот раз полностью, чтобы предстать перед «гарной дивчиной» лицом к лицу. Но к удивлению Пола кабинет оказался пуст. От стола с правительственной связью до входной двери было никак не менее десяти метров, и за долю секунды ни один земной спринтер не сумел бы преодолеть такое расстояние.

Полу ничего не оставалась, как заняться изучением телефонного аппарата, с которого разговаривали с Хрущевым.

«Такого земляне еще не делают, — вынужден был признать Пол, изучив радиомаячок, посредством которого осуществлялась передача звукового сигнала от «гарной дивчины», находящейся в тот момент на сотни, а то и тысячи километров от Киева, на микрофон телефона правительственной связи первого секретаря Компартии УССР. — Все здесь гораздо сложней. Для начала выведу радиомаячок из строя, чтобы лишить кукловодов возможности дергать Никиту за веревочку посредством телефонной связи. Не думаю, что они сумеют оперативно заменить маячок. КГБ — не самая плохая служба безопасности не только на Земле, без сложной оперативной комбинации не обойтись, а на это потребуется время…

Я еще не отыскал товарища, сочувствующего «Биллу» в Москве». — Пол вновь переместился в Москву, отыскивая не спящих в эту пору членов Президиума ЦК КПСС, вполне уверенный в том, что тому сейчас не до сна.

— Он совсем выжил из ума. Для американского сдерживания достаточно было разместить на Кубе с десяток ядерных ракет с малым радиусом действия, а не тащить через полмира Р-12 и Р-14 к американским границам. Ведь это демонстрация наших агрессивных намерений, прямой вызов американцам. Баллистические ракеты никак нельзя назвать оружием защиты. Мы ведь, Леонид, не империалисты какие, и нам не нужна Третья Мировая Война. Определенно он хочет всех нас погубить. Возможно, у него начались проблемы с головой. Дай бог, чтобы пронесло на этот раз. — Леонид Ильич Брежнев удивленно посмотрел на главного атеиста не только СССР, но, пожалуй, на тот период времени и всей Земли, товарища Суслова Михаила Андреевича при упоминании тем всуе бога. — А вот второго раза нам избежать, и бог, Леня, ни нам, ни американцам не поможет. Послушай, Леня, мое мнение: именно ты, как никто другой, подходишь на пост Первого Секретаря ЦК КПСС. У тебя большая жизненная и партийная школа за плечами. И порох ты нюхал не в бомбоубежищах, а в окопах. И партийный путь начал с самой земли. И с нервами своими совладаешь не так, как Никита. И руки у тебя в крови не измазаны, как у него. Умен. Энергичен. Молод. Хладнокровен.

— Да, школа у меня за плечами хорошая, — согласился с мнением Суслова Брежнев. — И методы Никиты Сергеевича в современном мире уже устарели. Нельзя долго стоять на одном месте. Застой может случится, — сказал будущий лидер СССР, времена правления которого будут названы не иначе, как «застойными».

— И я про это же, Леонид. Марксистско-ленинская диалектика подразумевает неукоснительное движение вперед. А с Никитой мы стали двигаться назад, к войне. Вначале к холодной, а затем и к настоящей. А этого мы допустить ни как не можем. Не ради этого мы проливали кровь в Гражданскую и Великую Отечественную.

— А что по этому поводу думают другие товарищи? — Осторожный Брежнев понимал, что Суслов его сватать без поддержки верных товарищей не стал бы.

— Многие со мной согласны и поддержат тебя. Но необходимо твое принципиальное согласие, Леонид Ильич, для того, чтобы нам начинать действовать, ведь за один день такие дела не делаются, сам пойми, — не как к младшему товарищу и даже равному, а как к избранному, обратился Суслов к Брежневу.

— Принципиальное согласие я, конечно, могу дать. Что ж не дать, коль такие уважаемые товарищи просят. Но ты же знаешь меня, что я не вождь. И не прирожденный оратор. Лишний выпендреж, честно признаюсь, мне не нужен. Меня вполне устраивает занимаемое положение в партии. Роль свадебного генерала не для меня, дорогой Михаил Андреевич.

— Нынче, Леонид, сила не в едином вожде, а в сплоченности соратников. Если бы был нужен свадебный генерал, то на такую роль всегда желающие есть.

— Согласен с тобой, дорогой Михаил Андреевич. Ты мне вот только скажи, что ты сам-то хочешь взамен? — спросил Леонид Ильич, внимательно посмотрев на Суслова, пытаясь за маской борца за мир и строителя коммунизма разглядеть истинные планы члена Президиума ЦК КПСС, так как простачком тот не слыл никогда, и по идее сам должен был претендовать на главную роль в партии и государстве.