Андрей Пучков - Голубой Восход

– А то! – улыбнулась она. – Я спокойно прочитала, что корабль готов к полёту ещё тогда, когда мы притащили первую, самую ближнюю партию этих твоих кассет! И она довольно засмеялась, глядя на мою вытянувшуюся физиономию.

– Ну а после того, как мы принесли издалека ещё четыре кассеты! Я вообще молчу! Я, вообще-то, тебе и помогала загонять данные в память корабля, и надпись о его готовности постоянно была у меня перед носом!

– Так почему же ты тогда!..

– Не заставила тебя взлететь? – закончила за меня Маэллайна. Я медленно покивал головой.

– А почему ты сам не захотел взлетать?

– Ну-у-у!.. Я хотел побыть с тобой наедине подольше!

– И как давно ты этого хотел? – прошептала она, опрокидывая меня на спину и прижимаясь к моим губам.

– Когда первый раз с тобой столкнулся! Ещё там, во время полёта! – перевалившись через инопланетянку и прижимая её спиной к земле, ответил я.

– Вот и я тоже после того раза постоянно думала о тебе!

– А почему же ты вела себя как, как… Баба-яга!

– Потому что я женщина! – прошептала инопланетянка и, охнув под моей тяжестью, закрыла глаза.

А потом пришла беда. Моя инопланетянка заболела. Сначала я обратил внимание на то, что она стала уже не такой активной, она меньше двигалась и больше сидела. На все мои вопросы о самочувствии отвечала, что чувствует себя прекрасно и чтобы я перестал беспокоиться о её здоровье. Я предложил немедленно отправиться к ней домой, но она запретила это делать. Сказав, что с ней ничего страшного не произошло. На первый взгляд, с ней, действительно, всё было в порядке, она хоть почти и перестала есть, но на ней это никак не отразилось. Я перепробовал все лекарства родом с её планеты, которые имелись на судне, однако, ничего не помогало.

Через неделю инопланетянка уже не могла сидеть, она лежала в своей каюте с закрытыми глазами и слабо улыбалась, когда чувствовала, что я прикасаюсь к ней. А я, в очередной раз, взяв её за руку, вдруг почувствовал, что она уже не такая горячая как раньше.

– Я решил взлетать, – громко сказал я, войдя в очередной раз в каюту к Маэллайне, – ты слышишь? Мы постараемся как можно скорее добраться до твоего дома! Мне вообще надо было стартовать раньше! Я тебя послушал, и мы потеряли столько времени!

– Нет! Пообещай мне, что ты взлетишь только тогда, когда я уйду! – вдруг ясно и чётко произнесла женщина, не открывая глаз. – Поверь! Для меня очень важно до этого времени оставаться здесь. На планете.

– Ты не умрёшь! – сказал я, присаживаясь рядом с ней на кровать. – Я не допущу этого! Я не могу тебя потерять!

– А ты меня и не потеряешь, – слабо улыбнулась зелёная, – я не собираюсь умирать. Я к тебе обязательно вернусь. Потом. Через какое-то время. Ты веришь мне? Мне очень надо, чтобы ты мне поверил.

– Да, моя хорошая! Я тебе верю, – прошептал я, так как у меня перехватило горло, когда я увидел, что на лице и на руках инопланетянки появились тонкие светлые полоски, – меньше всего мне хочется, чтобы ты меня в этом обманула.

На этот разговор у неё, наверное, ушли последние силы, так как она замолчала и несколько раз глубоко вздохнула. Я посидел ещё несколько минут рядом с ней, а когда хотел встать, она, видимо, почувствовав моё шевеление, уже совсем тихо произнесла:

– Я не знаю, сколько у меня осталось времени, но поклянись мне, что после того, как я… ну… ты понимаешь!.. Ты доставишь меня домой. Там знают, что надо делать. И ещё, ты обязательно должен увидеть голубой восход Лассалана! Слышишь! Обязательно увидеть! И последнее… на столе лежит запись, которую ты дашь прослушать кому-нибудь… там, у меня дома.

– Да!.. Я обещаю!.. Когда ты уйдёшь, я доставлю тебя домой!.. И я обязательно увижу этот восход!..Клянусь!..

А что я ещё мог сказать?

Маэллайна ушла через неделю. Я это понял сразу же, как только вошёл к ней в каюту. Она не дышала, а её лицо и руки покрывала уже чётко видимая и ставшая выпуклой белёсая паутина. Для меня не было новостью то, что происходит с телами умерших людей. Возможно, у инопланетных созданий это протекает как-то по-другому, но тем не менее смотреть я на это не смогу. Я сходил в багажное отделение судна и взял там самую нелюбимую экипажами кораблей вещь. Рулон мягкого пластика. Вернулся к своей инопланетянке, раскатал рядом с ней рулон и осторожно положил на него тело Маэллайны; потом загнул края податливого пластика вверх и, соединив их, крепко прижал друг к другу по всей длине, запустив реакцию затвердевания. Постоял, наблюдая, как пластик приобретает форму прямоугольного ящика, потом выключил в каюте свет и, заперев её личным кодом, вышел на улицу.

Моя инопланетянка наверно действительно верила в то, что она потом вернётся. У меня дома тоже есть вера, которая предполагает возвращение душ умерших. И верующим их вера, наверное, приносит облегчение. А что делать мне? Неверующему! От того, что такая вера имеет место быть, легче не становится.

Я знал, что больше никогда сюда не вернусь! Эта планета забрала у меня мою любовь! И как я понял, единственную в моей жизни любовь. Я поднял лицо к чужому небу и грустно улыбнулся, вспомнив, что так делал в далёком детстве, когда от обиды или от бессилия трудно было сдержать слёзы. Посмотришь в небо, постоишь так немного, и слёзы уходят. Но сейчас мне это не помогло. Не ушли они. Почувствовал я их.

Судно заметно дрогнуло, но осталось на месте. Ничего, конечно, страшного не произошло, просто передняя опора корабля увязла в мягкой почве, и этот момент заставил меня поволноваться. Однако, обошлось: запаса подъёмной силы было достаточно, и, после того как я ещё добавил мощности, судно вырвалось из плена и стало быстро набирать высоту. На всякий случай я решил облететь планету и зафиксировать её координаты на звёздной карте. Что-то мне подсказывало, что лассаланцы на этот счёт распространяться не будут.

Подождав, пока бортовой компьютер рассчитает вектор возвращения до планеты Маэллайны, я вывел фотонные двигатели на самую малую тягу и приготовился к трёхнедельному путешествию. Можно было, конечно, добраться и гораздо быстрее, но у меня была очень веская причина этого не делать. Я никого не хотел видеть. Пока мне лучше было одному.

Глава 9

– Как ты думаешь, Сань, зачем нас так спешно направили к этому лесу? Да и ещё на самой комфортабельной барже! – довольно прищурившись, спросил у меня Пал Палыч, который и являлся капитаном этой самой баржи.

– Тут и думать-то не надо, – хмыкнул я, – мы должны будем кого-то доставить на матушку-землю и явно больше двух человек, если уж целую баржу задействовали.

– В точку, – обрадовался Палыч, – и шумно отхлебнул чай из большой кружки.

– Это, друг мой, будет целая делегация с какими-то высокопоставленными особами, которые требуют трепетного к ним отношения.