Елена Клещенко - Иоганн и Василиса

Ивана Федоровича, его тетушку и жену я навещал по меньшей мере один раз в неделю. Ездил на обывательских либо ходил пешком: кучер Омельян, которого недавно обвенчали с Ганной, поглядывал на меня, как москвич на француза.

Узнав, какое действие возымели очки Копполы, я положил остаться здесь по крайней мере до следующей Пасхи. Пока не явится на свет наследник хутора, крытого тростником. Я знал, что будет мальчик, и надеялся, что сумею вовремя заметить неблагополучие. Так или иначе, не хотелось оставлять Лизу на милость бабок-повитух, а единственный доктор в городской больнице — теперь мой хороший друг, да и сам я не все забыл из лекций «отца акушеров», славного профессора Озиандера. Как говорил пастор, любивший некогда обедать у матушки, доброе дело не бросают на полпути. К тому же Серж у себя в имении затеял писать романтическую повесть и о каждой главе спрашивает моего мнения и совета. Наконец, флора южных губерний России по-прежнему изучена прискорбно плохо, и на мои письма из Москвы и Санкт-Петербурга приходят самые восторженные отзывы…

Василиса присела к столу, с тревогой взирая на невестку, которая все держала вишенку за хвостик и не несла к губам. Женщины не смотрели на меня, и я поднес к глазам лорнетку.

В окаймлении кобальтовой сини васильков, словно пламя, изваянное из золота, сияла огненная лилия.

2009