Вадим Сагайдачный - Иная реальность (СИ)

– И как все произошло? – спросил опер, не сводя глаз с моих рук.

Раз такое дело, я решил не юлить, а рассказать, как было на самом деле, тем более, ничего противоправного не совершил.

– Я, как обычно, с утра бегал. Пробегая по набережной мимо моста, увидел стоявшего на нем парня. Еще подумал, что ему там торчать в такую рань? Чуть пробежал, обернулся, а он уже стал перелезать через перила. Я сразу к нему. За малым успел схватить.

– И что дальше? – бегая по мне глазами, спросил опер. – Как он в итоге в воде оказался?

Что ему ответить? Решил продолжить говорить, как есть, за исключением перстня.

– Он стал кричать, что наш мир не настоящий, что все здесь виртуальное…

– Наркоман, что ли? – вмешался участковый.

– Навряд ли. Такой контингент мне хорошо знаком. Он был весь помятый, бледный какой-то… Наверняка всю ночь не спал, но вменяемый…

– Откуда такие познания? – уже даже агрессивно спросил опер.

В этот момент я себя укорил. Нужно было сразу представиться. Я достал и предъявил свое удостоверение. С интересом ознакомившись, они переглянулись. По ходу каждый из них сделал соответствующие выводы – с наездами так просто не прокатит.

– Так вот, он был не под алкогольным или наркотическим опьянением, это точно. Хотя… Но во всяком случае, явных признаков не было. Также он не был невменяемым, точнее будет сказать, он полностью осознавал, что делает. Он намеренно хотел покончить с собой и броситься с этого моста. Когда я его держал, я был уверен, что несмотря ни на что его вытащу, но, как назло, он меня отвлек. Я на какой-то миг отвернулся, и он, буквально вырвавшись из моих рук, кинулся в реку.

– Как он отвлек? – спросил участковый.

– Что именно сказал? – вмешался опер, сменив агрессивный тон на деловой.

– Что-то типа «вон» или в этом роде… Он сказал это быстро, я даже не понял и отвел взгляд скорее на рефлексе. В этот момент он рванулся и выскользнул из моих рук, – ответил я, при этом жестами продемонстрировав, как все произошло.

Видя, что их глаза не сходят с моих рук, я все-таки решил уточнить по этому поводу, тем самым покончив с их предположениями.

– После этого инцидента я поехал в суд, где встречался со своим клиентом, далее было еще судебное разбирательство. После этого я поехал к себе в адвокатуру, где меня видела еще куча людей, а уже вечером немного не повезло. Здесь недалеко подошли гопники, хотели забрать деньги. Пришлось немного помахать руками.

«Надо будет проверить…»

Услышав мысли опера, я решил пойти на контрмеры.

– Честно говоря, не очень хорошо их запомнил. Темно было, но, если вам нужно для отчетности, я могу написать заявление. Поищите, может да найдете их…

– Ну, они же у вас ничего не забрали, получается, и претензий нет… – осторожно выронил участковый.

– Они подошли, стали с меня требовать деньги, схватились за меня и порвали одежду… Состав преступления налицо, а не смогли завершить свой преступный замысел они по независящим от них обстоятельствам. Так что это чистой воды грабеж, через покушение квалифицируется… Но я прекрасно понимаю, что их будет трудно найти. Было к тому же темно. Я плохо их разглядел, поэтому не буду морочить вам голову и обойдусь без заявления.

Это заметно порадовало участкового, так как, судя по всему, это был его район, а следовательно, висяк по грабежу мог повеситься на него, но опер, которому это, по всей вероятности, было безразлично, не унимался.

– Хорошо, допустим, ну а почему не предприняли мер по его спасению?

– То есть как?

– Почему его не вытащили из воды? Что вы вообще делали после падения парня в воду?

– Хм… А что можно было предпринять? Вы хоть сами задумайтесь. Насколько мне известно, спасать утопающего очень сложно. Если не знать, как это делать, он будет в воде бросаться на вас и утащит вместе с собой. Но это так, что называется, к слову. А по делу, я почти не умею плавать. Я даже навряд ли смогу переплыть эту речку…

– Допустим. Но как вы можете объяснить, что когда вас стали расспрашивать, вы всем говорили, что, пробегая мимо, увидели, как человек упал с моста, а вот сейчас говорите, что пытались его спасти, и он вырвался у вас из рук.

– Да какая разница?! Вы поймите, после случившегося у меня был шок. Я был уверен, что его спасу… Честно говоря, в тот момент даже не очень хорошо помню, что говорил… Скорее всего, на автомате.

– Но, тем не менее, ваши действия не очень понятны… Вы, как заявляете, став очевидцем, не стали дожидаться приезда сотрудников полиции для разъяснений произошедшего, а просто ушли… Как-то, знаете ли, настораживает…

Въедливость опера не по делу начинала напрягать. В моих глазах поверх его головы продолжали стоять его основные характеристики:

«Здоровье 62 %, энергия 85 %, настроение 48 %».

Я задумался, как бы утихомирить его пыл. Если бы его повышенная энергия, которую он тратит на глупости, упала хотя бы на десять процентов, это заметно его остудило бы.

Моему изумления не было предела, когда проценты энергии стали на глазах снижаться, остановившись на отметке «75». Это открытие повергло в приятный шок. Получается, что я могу не только видеть статы, но и менять их по своему усмотрению! Как же я раньше не попытался этого сделать?! Посчитав значение все же великоватым, мысленно я задал ему понизиться до 35 %. Цифры послушно убавились до заданной отметки.

– Так как вы можете это разъяснить? Тем более, что по закону вы обязаны сообщить о случившимся преступлении… – не унимался опер.

Было заметно, что ему стало дурно в связи с таким скачком энергии. Возможно, заболела голова или появилось головокружение, так как, схватившись за лоб, он принялся его усиленно тереть.

Его глупая настойчивость начинала меня бесить. Я решил узнать о ее уровне. Перстень известил записью в 78 %. Мысленно я понизил цифры до 50 %, но тут же, спохватившись, на всякий случай все-таки снизил еще до 30 %.

Сразу после я стал запрашивать все, что только приходило на ум – внимательность, мышление, активность, инициативность, находчивость, ответственность, принципиальность, решительность, терпеливость, энтузиазм, трудолюбие, уверенность в себе. Все показатели на автомате я снизил до одной и той же отметке в 30 %. Такие качества как скромность, тактичность, этичность я, наоборот, возвысил до максимальных 100 %.

Преображения в параметрах нашли отклик в его лице. Оно на глазах стало меняться. От былой уверенности не осталось и следа. Передо мной сидел человек с лицом несчастного и обиженного на судьбу человека. Особо причудливо смотрелись вздернутые брови у переносицы, придававшие ему жалобный вид.

Убедившись, что теперь он полностью готов, я стал отвечать на его вопросы: