Владас Дубас - В царстве жар-птицы

Вслед за криком неизвестного существа зашелестели кругом веерные опахала приземистых пальм, и через мгновение юноши, окруженные десятком неведомых неприятелей, лежали на земле, сброшенные точно стальными рычагами.

Они плохо сознавали дальнейшее, ошеломленные, потрясенные неожиданным нападением. Их бросили в какие-то мешки и понесли быстро-быстро по лесной чаще. По временам им казалось, что они реют в воздухе — с такой легкостью и быстротой несли их неизвестные враги. Когда на минуту прояснялось сознание, страх грядущего сковывал ледяным дыханием все существо, и нелепость ожидаемой гибели была мучительна.

Может быть, это был сонный кошмар, и стоило лишь проснуться, чтобы исчезли призрачные ужасы при свете действительности! Но действительность кошмара была слишком очевидна, чтобы могли быть какие-либо сомнения. Юноши впервые в своей жизни испытали, что значит выражение — «волосы стали дыбом».

Наконец их куда-то принесли и положили. Около них послышались человеческие голоса, и — о диво! — самая чистая немецкая речь отчетливо зазвучала над самым их ухом.

Через несколько минут водворилось молчание, по-видимому, около них не осталось никого. Прошла еще минута томительного ожидания, и, так же неожиданно, как они были водворены в мешки, юноши очутились на свободе.

Быстро осмотрелись они кругом. Они находились в просторной комнате с европейской мебелью. Сквозь оконные жалюзи слабо пробивался дневной свет. За огромными портьерами виднелась дверь в смежную комнату.

Они терялись в самых причудливых догадках, когда дверь неслышно отворилась и в комнату вошел человек небольшого роста, с огромным выпуклым лбом и подвижным, выразительным лицом. Острый взгляд его глаз пронизывал насквозь, а густые нависшие брови придавали лицу суровое выражение. Из-под больших усов виднелись тонкие губы, сложенные в холодно-саркастическую улыбку. Он бросил быстрый взгляд на юношей и, жестом пригласив их сесть, сам удобно расположился в глубоком кресле.

Прежде всего он справился о том, кто были юноши, каким образом очутились они на острове и какие цели преследовали при этом. Потом он небрежно осведомился о том, почему они посетили эту наиболее первобытную часть острова.

Получив удовлетворительные ответы, он, по-видимому, успокоился и погрузился в довольно продолжительное размышление.

Друзья сидели, как на иголках, ожидая с лихорадочным нетерпением разрешения опасной загадки.

Наконец незнакомец прервал свое молчание и обратился снова к юношам с довольно приветливыми словами.

Он говорил, что не имеет основания не верить им, что вполне понимает их романтические порывы, особенно в таком возрасте. Он уверил юношей, что они могут быть спокойны относительно своей участи в его доме. О дальнейшем он обещал подумать, а пока предлагал им пользоваться комнатой и всем, что в ней было.

Уходя, он добавил далеко не мягким голосом, что они должны оставить всякие мысли о бегстве, если они у них были, так как это поведет лишь к ухудшению их положения.

Друзья, опустив головы, молча рассматривали циновки, покрывавшие пол комнаты, все еще не будучи в состоянии отдать себе полного отчета в происшедшем.

В продолжение нескольких дней к Арскому и Скиндеру никто не заходил, кроме молчаливого малайца, приносившего им в определенные часы кушанья и прохладительные напитки.

Они терялись в догадках, кто мог быть загадочный владелец не менее загадочного дома, в котором время от времени слышались удивительные звуки, напоминавшие то человеческие стоны, то звериные крики животного отчаяния и страха.

По временам весь дом наполнялся сильным шумом и гамом, точно десятки неистовствующих людей справляли какое-то празднество.

Иногда был слышен лязг цепей, сопровождаемый жуткими завываниями не то людей, не то зверей. Грозные понукания неведомых тюремщиков сливались с воплями жертвы.

И снова наступала тишина, казавшаяся зловещей после этой вакханалии звуков, полной змеиного предательства. Чем-то кошмарным веяло от всего дома и его обитателей.

Холодный ужас охватывал все существо друзей при мысли, что будет с ними в этом адском жилище. Им начинали уже мерещиться мучительные пытки, хотя логически они не имели оснований делать подобных предположений. Жуткая неизвестность держала их в напряженном, томительном ожидании, и часы текли с ужасающей медленностью.

Драматизм их положения усиливался сознанием того, что за каждым их движением следят невидимые глаза, в чем они неоднократно убеждались. О какой-либо попытке к бегству не могло быть и речи. Приходилось пассивно отдаться течению событий.

Арский и Скиндер находились в самом подавленном состоянии, когда вошедший малаец выразительным жестом пригласил их следовать за собой. Друзья с трепетом последовали за ним. Им пришлось пройти целый ряд обширных комнат, напоминавших не то лаборатории, не то операционные залы больницы, пока, наконец, они не вступили в большую комнату, по-видимому, столовую. Посреди нее стоял стол, за которым сидели несколько человек. За другим большим столом, рядом с первым, поместилось больше десятка человекоподобных существ. Это были огромные орангутанги, одетые в подобие европейского платья, сидевшего на них мешком. Чудовищные челюсти, зверские глаза и огромные руки были страшны для людей, встречавшихся в первый раз с подобного рода животными.

Арский и Скиндер в одну минуту догадались, кто напал на них в лесу.

Навстречу друзьям поднялся из-за стола небольшой человек, в котором они узнали таинственного посетителя, зашедшего к ним в начале их плена. Он, по-видимому, был теперь в веселом настроении и, любезно пожав им руки, подвел их к столу. Незнакомец представил Арского и Скиндера двум белым, сидевшим за столом, а затем обратился с несколькими странными нечленораздельными звуками к орангутангам. Вслед за этими звуками последовали громкие ответные возгласы не то радости, не то одобрения человекоподобных животных.

Когда начали подаваться блюда, сидевшие за столом орангутанги дожидались своей очереди с терпением, достойным человеческого общества. Порядок, господствовавший за столом обезьян, мог удивить всякого, хотя впрочем, среди обеда он чуть было не нарушился. Среди орангутангов начался подозрительный шум.

Сидевший возле Арского незнакомец быстро подошел к обезьянам и обвел их пристальным взглядом. Животные присмирели. Отходя, он что-то грозно крикнул, и мертвая тишина водворилась среди человекоподобных существ. Наконец орангутанги, по жесту незнакомца, по-видимому, властителя этого удивительного мирка, начали расходиться. Когда животные поднялись из-за стола, тогда в особенности заметно было их могучее телосложение, исполинские сгорбленные фигуры, огромные руки и короткие ноги.