Александр Силецкий - Мишень

— Как знать? — усмехнулся Духулев. — Должен попасть. Хотя бы раз в жизни. И чтоб больше никаких потом хлопот. Мне много и не надо. Знаешь, жизнь такая штука…

— Знаю, — отрезала мишень.

— Вот как? — усомнился Духулев. — Ну, может быть… Хотя… Понимаешь, — с неожиданной злостью закричал он, — ни черта у меня не получается! Все хорошо, да, все, и вместе с тем — не то!.. Бедлам какой-то… И, главное, не разберешь, кто виноват. Никто не виноват, все, сволочи, чисты. А на душе — кошмар… И я вот начинаю думать, может, просто надобно найти кого-то да и свалить на него разом всю вину, сделать собственной мишенью и поразить, чтоб сбросить с себя это бремя… Ведь неполноценность, я ж понимаю… Чтоб не чувствовать себя счастливым неудачником. Когда увидишь, что не надо ни раскаиваться, ни позорно унижаться, то, наверное, начнешь осознавать, что ты, пожалуй, просто-напросто сильней, и все…

— Ну, что ж, убей, — произнесла мишень спокойно. — У тебя остался последний патрон. Смотри, не промахнись.

— Постараюсь… Если б я тебя получше видел… Черт! В другой, положим, раз…

— Другого не было и вряд ли еще будет, ты учти. Валяй сейчас.

— Н-да? Ишь какой нашелся прозорливец…

Духулев неторопливо зарядил винтовку и навел дуло на мишень.

Долго, очень долго целился, щуря то левый, то правый глаз.

Потом ласково спустил курок.

— Ну, разумеется, — обескураженно пробормотал он, опуская голову. — Стрелок я никудышний. Как и в жизни, черт возьми. Всегда в меня стреляли, просто отлетало рикошетом — вот мне и казалось, что я сам стреляю… Маленький такой самообман…

Он сделал шаг, чтобы уйти, но тут мишень окликнула его:

— Эй, погоди! Не торопись. И — повернись-ка на минутку.

Духулев послушно обернулся и, ошеломленный, замер.

Теперь человечек на мишени виден был вполне отчетливо, как будто бы пространство, разделявшее его и Духулева, прояснилось и внезапно сфокусировалось, вопреки законам оптики и всякому здравому смыслу.

Что-то неуловимо знакомое теперь проглядывало в облике мишени, и, когда наконец-то Духулев сообразил, кого же именно напоминал его партнер, сердце чуть не выпрыгнуло из груди и все его существо пронзила дикая тоска.

Он узнал себя, словно там, у дальней стенки, невесть кто поставил зеркало, и он глядел на собственное отражение, уменьшенное расстоянием во много раз.

То же лицо, та же фигура, те же ужимки…

— Ну вот, — проговорил из-за барьера человек и улыбнулся, холодно и отрешенно. — Теперь мой черед. Я тоже подумал: торчать всю жизнь здесь — как это, по сути дела, мерзко. Того и глядишь, угробят тебя. И вроде бы никто не виноват — да, все по правилам игры… Так что я тоже решил выбрать себе мишень.

Зажимая в руках крошечное ружье, он начал медленно наводить дуло на позднего гостя.

— Эй, ты не посмеешь, — обливаясь холодным потом, прошептал Духулев, от ужаса не в силах сдвинуться с места. — Это же чудовищно! Несправедливо… Так уж жизнь моя сложилась… Лез наверх, все время подставляясь. Но… это случайно!.. Я случайно заглянул сюда!

— Ничуть, — промолвил человечек, тщательно прицеливаясь. — Нет! Это, брат, закономерно. Все-все-все. Ну, что, узнал, засуетился? Ты не бойся, я не промахнусь.

И вслед за тем раздался выстрел — тихий и мгновенный.

Духулев безумно закричал, хотел бежать, но скорчился от боли, и тогда под его ногами разверзлась дьявольская пустота, и он, перевернувшись, куклою повис, едва раскачиваясь, вниз головой. А на груди, там, где должно быть сердце, заалел, мерцая, аккуратный, правильный кружок…

— Ангел, — простонал он. — Ангел!.. Черт тебя возьми!

И появился ангел.

— Все в порядке, — кротко произнес он. — Я ведь вовремя пришел?

— Нет, поздно, поздно! Как ты допустил?!

— Болит? — участливо заметил ангел. — Это, знаешь ли, бывает. Отдохни.

— Но дальше — как?

— Никак. Живи. Теперь тебе все можно. Ты особенный. Как миллион других.

— Да разве раньше я не жил? Ты ж сам сказал, еще тогда, давно: кути, воруй… Я высоко поднялся, очень высоко. И в средствах не стеснялся.

— Вот мы и сочлись.

— А тот, который на мишени? Этот…

— Он ушел. Чего ему здесь делать?

— Он тоже не стеснялся в средствах?

— Нет, у него их не было совсем.

— Теперь он будет там — вместо меня, да?

— Где это — там? — не понял ангел. — Все — здесь, где ты, мой милый Духулев. Живи, живи. Я никуда не денусь. Я — с тобой…

Раздался новый выстрел, тихий и мгновенный, — и Духулев тогда увидел рядом ангела, перевернувшегося вверх ногами, и алое пятно — там, где должно быть сердце…

— Я тебя не брошу, Духулев. Давай, живи. Потом сочтемся. Что ты приуныл?

Александр Силецкий родился в 1947 году в Москве. Окончил сценарный факультет ВГИКа. Публиковаться начал с 1963 года. Лауреат двух международных конкурсов на лучший фантастический рассказ. В 1989 году вышла первая книга фантастических рассказов «Тем временем где-то…» До недавнего времени работал научным редактором по космонавтике в журнале «Земля и Вселенная».

«ПАРУС»:Чего больше в жизни — фантастики или реальности?

А. СИЛЕЦКИЙ:Я думаю, соотношение равновеликое. Поскольку никто не знает, откуда и как появилась жизнь, само существование ее можно считать чистой фантастикой. С другой стороны, вся наша жизнь — более чем реальна, хотя и построена на одной фантастической идее и дарит нам каждый день всяческие чудеса. Но и они для нас — реальность, ибо другой реальности фантастическая идея не подразумевает.