Таис Сотер - Птица в клетке

— Беспокоишься обо мне? — немного удивился собеседник.

— Скорее, о себе. Не так уж приятно быть в курсе того, что обо мне думают другие.

— Охотно верю, — сочувственно покивал лонгиец. Его национальность было легко определить по мягкости и певучести речи. Как у Карима или Дейго. А вот Юрий говорил жестче и более экспрессивно, чем они. Интересно, какой язык был ему родным?

— Хочу пить, — жалобно произнесла я. Горло пекло, отчего собственный голос неприятно царапал ухо.

Протянув пластиковый стакан с трубочкой, парень позволил мне смочить губы.

— Есть тебе пока рано, — мягко сказал он. — Меня зовут Сафар Дали, но все на корабле кличат меня просто доком. Ты сильно нас перепугала, Эрика, а меня больше всех. Когда тебя принесли на «Грифон», думал, что ты уже не выкарабкаешься. Удивительно, что мой план с комой сработал. Скажи, почему ты не предупредила тех, кто снимал с тебя ошейник, что он начинен ядом? Хотела умереть?

Теперь лонгиец злился на меня, и я против воли почувствовала себя виноватой.

— Мне закрыли рот, — растерянно ответила, — а так бы я их предупредила. Честно-честно.

То, что в мой ошейник встроена ловушка, срабатывающая при попытке его снять или при удалении от поместья, я знала. Хозяин скорее обрек бы меня на мучительную смерть от яда, чем позволил попасть в чужие руки с его тайнами, и он не делал из этого секрета.

— Ты что, умеешь подчинять голосом?

Я помотала головой.

— Видимо, решили перестраховаться. — Сафар недоуменно почесал кончик длинного кривого носа. — Послушай, я могу тебя развязать, если ты обещаешь вести себя хорошо. Договорились?

Заверив, что буду паинькой, я наконец получила ограниченную свободу. Док сказал, что ходить я смогу только через несколько дней — яд не самым благотворным образом повлиял на мышцы.

— Того, кто выбрал именно этот токсин, следовало бы самого им накачать, — сердито проворчал он, помогая мне усесться. Сидела я тоже с большим трудом. И чего они меня тогда вообще привязывали… — Если бы не хорошее оборудование на «Грифоне», ты могла остаться инвалидом на всю жизнь. Или превратиться в пускающую слюну идиотку. Кстати, у тебя нет провалов в памяти?

— Нет. Но мои эмпатические способности чрезвычайно обострились после пробуждения. Не всегда понимаю, где мои мысли и чувства, а где ваши, — призналась я. Видимо, моя симпатия к этому лонгийцу тоже была последствием этой жуткой путаницы чувств. А может, он действительно был неплохим человеком. Среди врачей вообще редко попадаются по-настоящему плохие люди.

— Да? — искренне изумился Дали. — Хм, необычные последствия. Скажи, как на тебя действуют седативные препараты?

— Эльбиазол и теорофон, — отрапортовала я. — Две ампулы первого или одна — второго. Притупляет эмпатический дар и позволяет снизить гиперсензитивность.

Интересно, сколь часто ее кормили таблетками? Судя по всему, нередко находилась в роли пациентки.

— Не так уж часто, — ответила на мысль доктора. — Но побочные эффекты от моих способностей порой нуждаются в медикаментозной коррекции.

— Да, мне приходилось читать об этом, — тихо заметил Дали. — Эпилепсия, депрессии, головные боли и галлюцинации. Все это встречается почти у всех эсперов. Нам не удалось добыть твою медицинскую карту. Скажи, есть ли у тебя какие-то расстройства или… другие особенности?

Он был честен со мной и в словах, и в мыслях, и мне захотелось быть с ним столь же искренней.

— Ничего серьезного. Нет даже отставания в развитии интеллекта. И спасибо, что не спросили это вслух. Я ценю вашу тактичность. Но мой мозг действительно работает не так, как ваш. Я плохо усваиваю информацию определенного рода, поэтому некоторые важные навыки так и не выработались, что затрудняет мою нормальную адаптацию в современном обществе.

— Что ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил док, снизив голос до шепота. И я почему-то тоже зашептала:

— Оста, одна из служанок в доме моего господина, называла это технологическим идиотизмом. Я плохо дружу с техникой. Собственно, самое сложное, что я смогла освоить, это игровая приставка. Знаете, экран, две кнопки и рычажок.

— О-о-о, а как ты читаешь книги? Ты ведь умеешь читать?

Сафаром Дали двигал научный интерес; едва ли он понимал, что этот вопрос мог показаться обидным.

— На бумажном носителе. Хозяин специально пополнял для меня библиотеку, чтобы я не заскучала, — гордо ответила я.

— Ну да, ты ведь не можешь выходить в сеть, — сочувственно закивал головой док, — не можешь нормально общаться.

В современной цивилизации не владеть минимальной технической грамотностью означало быть полностью неприспособленным и оторванным от нормального мира. Но жалость Дали была излишней — все эти машины, которые должны упрощать жизнь человека, наоборот, усложняли ее. Да и зачем нужны все эти гаджеты, если мне предоставляли все необходимое для жизни? Не нужно было даже уметь водить — меня просто никогда бы не пустили за руль. И не позволили бы залезть в интерсеть — я не должна была знать об окружающей меня действительности больше, чем это нужно для нормальной работы на хозяина.

Несмотря на то, что разговор был интересен, а искреннее любопытство Сафара немного отвлекало от чувства тоски и одиночества, мое состояние не позволяло предаваться долгим беседам. Поэтому я позволила вколоть мне дозу успокоительного и погрузилась в сон, в котором не было места для сновидений.

Три дня он практически не отходил от моей постели, спал на соседней койке. Его внимание и забота оказались не излишними — на вторую ночь меня сильно скрутило судорогой, и доку пришлось до утра дежурить рядом со мной. Очевидно, отзвук моей боли его сильно впечатлил, потому что почти все это время он держал меня за руку, успокаивающе шепча в ухо милые глупости, как будто я была маленьким ребенком. И все же его присутствие помогало мне лучше всяких лекарств.

— У вас что, такой маленький корабль? — спросила, немного придя в себя. — Разве вас не должны иногда сменять на посту? И других пациентов в лазарете я за это время не видела.

— Ты слишком ценная пациентка, чтобы к тебе подпускать кого-то. Да и… — Сафар хмыкнул, но все-таки договорил: — Цехель приказал не распространяться о твоих способностях. А ты сейчас в таком состоянии, что едва ли способна их скрыть. Не стоит лишний раз народ пугать… Знаешь, есть такие, кто верит, что эсперы могут убивать людей одним взглядом.

Я фыркнула. Прислуга в поместье относилась ко мне отчужденно, но вполне сносно. Некоторым — Осте, например — я даже нравилась. Но для этого понадобился не один год: первое время я находилась в постоянной изоляции, так как люди опасались просто приближаться ко мне. Неужели меня снова ждет это — недоверие, страх, ненависть?