Дмитрий Бирюков - Сказочные хроники

— Сэр Черный рыцарь! — объявили мой выход. Титулов не последовало.

«Ничего, продолжение будет», — самонадеянно подумал я, но тут же понял, что обстановка на поле боя заметно изменилась. Вроде и трибуны вопят уже не так громко, и побежденные не стонут более на земле, изнемогая, а все как один в седлах и занимают потихоньку свои квадраты. Подъехав к воротам, я ударил в щит тупым концом копья и, заменив его на безопасное, занял свою позицию.

Взвыли трубы. То, как Ромб плавно двинулся с места, то, как он уверено вскинул копье, как он мощно набрал скорость, свидетельствовало, что мне предлагают качественно иной бой. Создавалось впечатление, что все прошедшие до сих пор схватки были сущим надувательством, и только сейчас соревнования начинались по-настоящему.

Плотно зафиксировавшись в седле, я резко взял с места. «Посмотрим, крепко ли он сидит», — решил я, нацеливая копье противнику в грудь. Зеленый принял мою тактику и значительно прибавил в скорости. Но его копье смотрело мне в голову!

«А ведь жестокость до добра не доводит», — подумал я и в последний момент резко пригнулся, уворачиваясь от летящей мне в голову неприятности. Его копье чиркнуло о мой шлем, и мы врезались. Ощущение было такое, словно я столкнулся с пневмоэкспрессом, который и не думал даже притормозить. В глазах у меня потемнело. Словно в замедленном кадре я видел, как мое копье уперлось в середину ромба на груди противника. Давление было ужасное, но рогатый даже не шелохнулся, а вот я, наоборот, несмотря на все свои усилия, стал медленно вытесняться из седла. Поняв, что проигрываю, я выгнул копье, и оно разлетелось на части, хлопнув как пистолетный выстрел. Время обрело свое нормальное течение, и мы стремительно пронеслись друг мимо друга.

Снова трубы пропели свою нудную песню. Я выбрал копье покороче. Тактику приходилось менять. Противник сидел в седле как приклеенный. С места я сорвался так же, всем своим видом показывая, что тупо иду на таран. Рогатый тоже не изменил старта. Снова все движется в замедленном темпе. Концом копья отвожу оружие Зеленого, убираю голову, пропуская его мимо уха, одновременно направляя свое копье в забрало противнику. Прием, прямо скажем, не на слабака. Реакция у Рогатого тоже крутая — успевает прикрыться щитом, но моя круче — резко поворачиваю копье на сто восемьдесят градусов, ударяя в торцевую часть щита, тот дергается вправо, открывая на мгновение голову, задний конец копья глухо бьет Зеленого в челюсть — хук слева, гарантированный нокаут, и Ромб летит из седла.

На трибунах вой. Побежденные рыцари уверенно заступают в свои квадраты. Ведущий называет номера. А у меня холод по спине от того, как спокойны и уверены в себе противники, как молча и профессионально они сидят в седлах, а ведь перед этим болтали и сплетничали. Ох, не нравится мне, как спокойно и буднично утаскивают экс-чемпиона с поля, как реагируют на это зрители, в том смысле, что никак не реагируют! И чересчур лихо меняет программу ведущий, а ведь ничто не предвещало поражения фаворита.

Складывалось впечатление, что буквально все здесь сговорились. Все знают, что я крутой рыцарь, заготовили заранее план на случай моей победы и тактику коллективной травли. Не каждый за себя, как должно быть, а все на одного! А до этого валяли дурака, пудрили мне мозги? Нет, не может такого быть. Глупости все это. А если может? Тогда мне каюк.

— Сэр Черный рыцарь, изъявляя притязание на сердце прекрасной принцессы, бросает вызов сэрам рыцарям!

«Боже мой, глупость-то какая», — подумал я и глянул в сторону королевской трибуны. Фло, улыбаясь, махала рукой, однако легче от этого мне не стало.

— Сэр рыцарь Белой Розы принимает вызов сэра Черного рыцаря.

Белая Роза ударил в щит тупым концом копья и выбрал себе другое — деревянное, средней длины.

Я сразу сообразил, что с этим мужиком старый номер не пройдет. Похоже, он усек, что я сделал с Зеленым Ромбом, а ведь это было так быстро. Да, реакция у него должна быть дай бог. Щит он взял в левую руку — будет прикрывать челюсть и грудь. И у меня появилась одна блестящая задумка. Я взял себе копье подлиннее и, выслушав завывание труб, рванул коня вперед.

Быстро набрав среднюю скорость, я не спешил ускоряться. Расчет был на то, что Роза сидит в седле так же крепко, как и Ромб. Как оказалось, я не заблуждался. После удара, который едва не выбил меня из седла, он даже не шелохнулся. Древко изогнулось и с громким треском лопнуло, отклоняясь вверх и чуть в сторону. Копье противника, парированное щитом, прошло скользом, слегка разворачивая меня в седле, а обломок древка, оставшийся у меня в руках, угодил Розе точно в лоб. Получив тройной удар, я чудом удержался в седле, зато противник, гремя доспехами, кубарем вылетел из своего.

Трибуны взорвались аплодисментами, а ведущий стал перечислять титулы следующего сэра. И тут я понял, что мои опасения оправдываются. Меня действительно загоняли в угол. Рано или поздно моя изобретательность истощится, и я буду греметь доспехами не хуже побежденных мной соперников. Все было нечестно. Меня охватила холодная ярость, вскипевшая из центральной части тела, заполнила меня целиком, раздула и словно разорвала на атомы. И с этим взрывом пришла необыкновенная легкость, я будто разом избавился от рамок, ограничивающих мои физические возможности, наполнился необыкновенной силой.

Третьего рыцаря я сшиб мощным ударом, и он повалился на траву вместе с лошадью. Мое копье при этом от сотрясшего нас удара разлетелось на множество мелких кусочков, а конь, пропахав копытами две глубокие рытвины, чудом остался на ногах. После этого я решил больше не рисковать и бил сбоку, сшибая одного рыцаря за другим. Охваченный необыкновенным могуществом, я побеждал не хитростью, как раньше, а многократным физическим превосходством. Противников не спасали ни щиты, ни доспехи. Я не понимал, что со мной происходит, но это отнюдь не мешало мне хладнокровно использовать свою новую силу.

Все схватки слились воедино. Смена копья, разгон, удар, снова смена копья, не помню, как окончился бой. Очнулся я, стоя посреди ристалища под громогласный вой зрителей, прислушиваясь к своему телу и с сожалением ощущая, как необыкновенное могущество покидает меня. Однако, не успев угаснуть, сила наполнила меня вновь. В ворота, верхом на белом коне, ворвался белый рыцарь, и лошадь его, свободная от привычного уже глазу одеяния, загарцевала по ристалищу, всхрапнула и встала на дыбы, картинно размахивая копытами. А всадник сидел на ней как влитой, символ добродетели, защитник слабых, победитель злодеев. А мне, конечно же, отвели роль плохого. Надо же, облачили во все черное.

«Ладно-ладно, Фло, — обиженно подумал я. — Все тебе припомнится».